| |
2
За год до этого наш десантный отряд прошел церемониальным маршем перед
королевой
в Осборнском парке. Британские морские офицеры с удивлением говорили: Да это
солдаты. Это впечатление было не совсем правильным, но весьма характерным.
Во времена принца Адальберта во флоте тщательно следили за тем, чтобы перенятая
у англичан форма имела морской, а не армейский вид; так, например, когда принц
обходил фронт, моряки должны были стоять широко расставив ноги и сдвинув на
затылок светлые бескозырки; всякий, ступавший на верхнюю палубу, приветствовал
флаг; на борту корабля матрос приветствовал офицера, снимая бескозырку, а
унтер-
офицер - приподнимая ее; для всего этого существовал целый этикет; однако
стоять
в струнку не полагалось.
Во время парусных учений также невозможно было держать руки по швам. У матросов
была тяжелая и опасная для жизни, но самостоятельная работа, а унтер-офицеры
зачастую действовали на топах по своему усмотрению. Когда начиналась качка,
каждый действовал на собственный риск. Во времена парусного флота на кораблях
не
было однообразной армейской муштры.
Зимой 1870 года, когда мы стояли на внутреннем рейде Вильгельмсгафена со снятым
такелажем, нас, однако, муштровали, как уже указывалось, до изнеможения. При
генерале же Штоше солдатское направление чрезмерно усилилось. Некоторые старые
офицеры стали ворчать: в Пруссии оставался еще уголок, в котором можно было
жить, таким уголком был флот; но это, видно, стало кому-то невтерпеж.
Находились, однако, и такие, которые, стремясь быть на хорошем счету,
занимались
обучением пехотному строю и муштровкой больше, нежели того желал сам Штош.
Малая
привлекательность флота заставляла его пополнять офицерский состав непригодными
лицами. Наряду с невозможностью проводить в тогдашнем флоте тактические учения
это обстоятельство обусловило тот факт, что в начале XX столетия среди наших
адмиралов редко попадались выдающиеся личности.
Сам Штош был остер, как нож. Во время инспекторских осмотров он доставлял нам
немало удовольствия своими грубыми замечаниями, которые часто попадали не в
бровь, а в глаз. Мне вспоминается его речь по окончании одного осмотра, которая
начиналась лапидарными словами: От командира до последнего юнги - водянистый
суп. В то лето командир имел честь и несчастье в течение четырех недель возить
на своем корабле принца Фридриха Карла. Штош считал подобный визит вредным для
службы. Благодаря его мощному вмешательству в организацию флота он взял в свои
руки не только управление этим ведомством, но и власть военного командования
почти во всей ее полноте, а потому легко устранил внутренние затруднения.
Старопрусский флот имел в лице своих long service men{22}, отбывавших 12-летнюю
службу, таких моряков, какими мы впоследствии никогда не располагали. Штош ввел
3-летний, вернее 2?-летний, срок службы и придерживался его строже, чем было
полезно для нужд флота. Частый отпуск специалистов и краткость сроков,
дававшихся на подготовку к плаванию, делали невозможным выполнение требований
адмиралтейства, несмотря на усердие личного состава. Уничтожение категории
унтер-офицеров поставило нас в прямо-таки опасное положение. Весь штурманский
персонал был упразднен и заменен рядовыми, так что на деле офицерам приходилось
выполнять обязанности штурманских унтер-офицеров.
Это удаление необходимых специалистов и слишком краткий для обучения морскому
делу 2? -летний срок службы никак не соответствовали специфике материальной
части и личного состава флота; в то же время обучению на суше придавалось
чрезмерно большое значение. Летние эскадры создавались только в мае, причем от
них сразу же требовали самых высоких показателей; осенью же их расформировывали,
прежде чем они успевали чего-либо достичь; моряков списывали на берег в так
называемые кадровые дивизионы, но не распределяли по категориям, как мы делали
потом, а рассматривали эти отряды как своего рода полки. Для боевых и в
особенности для эскадренных учений на протяжении короткого летнего плавания
просто не хватало времени и приходилось ограничиваться самой поверхностной
|
|
