земля осталась внизу.

Мне сказали, куда мы должны лететь, и я руководил пилотом. Сначала мы летели 
прямо, потом повернули направо, потом налево, и я потерял ориентацию 
относительно нашего собственного аэродрома. Не имея ни малейшего понятия, где 
мы, я начал осторожно смотреть на землю. Люди выглядели удивительно маленькими, 

домики казались игрушечными. Все было потрясающе прекрасно! На горизонте был 
виден Кельн. Кафедральный собор смотрелся как маленькая игрушка. Замечательно 
было находиться так высоко, быть хозяином воздуха, и я чрезвычайно расстроился, 

когда пилот решил, что пора возвращаться.

Оказавшись снова на земле, я больше всего хотел бы немедленно отправиться в 
следующий полет. У меня никогда не было таких проблем, как головокружение. В 
самолете я ощущал себя в полной безопасности. В аэроплане сидишь, как в кресле, 

поэтому головокружение невозможно. Когда же мчишься на полной скорости, 
особенно 
летишь вниз, если самолет внезапно ныряет при остановке мотора и привычный шум 
сменяется ужасной тишиной, страшно нервничаешь, отчаянно хватаешься за борта 
кабины и думаешь: "Сейчас ты свалишься на землю!" Однако все происходит так 
естественно, и приземление на твердую землю настолько мягко, что просто 
невозможно испытывать страх. Преисполненный энтузиазма, я готов был сидеть в 
самолете хоть целый день. Я считал часы до следующего старта.




В качестве обозревателя с Маккензеном



10 июня 1915 года я прибыл в Гроссенхайм. Оттуда меня должны были послать на 
фронт. Разумеется, мне хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее. Я 
боялся, что война может закончиться. Нужно было потратить три месяца на то, 
чтобы стать пилотом. Пока они истекут, уже может быть заключен мир. Поэтому мне 

и не приходило в голову стать пилотом. Я считал, что благодаря моей подготовке 
кавалериста буду хорош как наблюдатель. Как же я был счастлив, когда после 
двухнедельного опыта полетов был послан в то место, где шла война, - в Россию!

Маккензен со славой продвигался вперед[14 - Прорыв Маккензена у Горлицы (1915) 
привел к общему отходу русской армии.]. Он атаковал русские позиции в Горлице и 

присоединился к своей армии, когда она брала Раву-Русскую Я провел день на 
авиационной базе, затем был послан в прославленную 69-ю эскадрилью. Будучи 
новичком в авиации, я чувствовал себя неуверенно. Моим пилотом был обер-
лейтенант Зумер - большая шишка. Сейчас он инвалид. Из остальных в живых 
остался 
только я.

Для меня наступило самое прекрасное время. Жизнь в авиации похожа на жизнь в 
кавалерии. Каждый день, утром и после обеда, я летал на разведку и привозил 
массу ценной на тот момент информации.




С Холком в России (Лето, 1915 год)



Весь летний период 1915 года я в качестве простого наблюдателя провел с 
авиацией, участвовавшей в продвижении Маккензена от Горлицы до Брест-Литовска.

Мне было интересно участвовать в дальних разведывательных полетах, которые мы 
совершали почти каждый день.

Для наблюдателя весьма немаловажен характер нилота. Однажды мы получили 
известие 
о том, что к нам присоединяется граф Холк. Почему-то я тут же подумал: "Это 
человек, который мне нужен".

Холк приехал не на "мерседесе" со скоростью 60 километров в час и не появился 
из 
спального вагона первого класса. Он пришел пешком. После длительного 
путешествия 
по железной дороге, оказавшись в окрестностях Ярослава, он выбрался из поезда, 
поскольку вынужденная остановка затянулась. Холк велел ординарцу ехать дальше с