В конце весны мобилизационная программа, казалось, начала давать сбои. 
Ученый-экономист Джон Мейнард Кейнс, будучи в Вашингтоне, рекомендовал 
администрации решительно переводить экономику на военные рельсы, даже если это 
и вызвало бы на два-три месяца рост безработицы. Ощущалась нехватка таких 
существенных видов вооружений, как стрелковое оружие и боеприпасы, зенитные 
орудия и боеприпасы, противотанковые орудия. Один приватный доклад президенту 
производил безрадостное впечатление. Скорость размещения контрактов на 
производство материальной части артиллерии: из программы стоимостью 8 
миллиардов долларов контрактами охвачена половина этой суммы, оплачены заказы 
наличными менее чем на 1 миллиард долларов. Ленд-лиз: из программы стоимостью 7 
миллиардов долларов заключено контрактов примерно на 2 миллиарда. Программа 
производства тяжелых бомбардировщиков: пик производства — 500 самолетов в месяц 
— ожидается в соответствии с текущим графиком не раньше 1943 года. Даже 
подготовка матросов для коммерческих судов отстает более чем наполовину. Каждую 
из этих цифр, указывалось в докладе, подтверждают документы. Доклад озаглавлен 
просто: «Могло быть и лучше».
 Неудачи и недостатки выявились особенно наглядно в сенатском Комитете по 
расследованиям, проводившем слушания, открытые для прессы и публики. 
Сенатор-демократ от штата Миссури Гарри С. Трумэн отнесся в высшей степени 
критически к программе роста оборонного производства, отчасти из-за того, что 
ему не удалось выбить оборонные контракты для малого бизнеса в своем штате. 
Переизбравшись в 1940 году на второй срок, он объехал незаметно места 
расположения воинских частей, провел опросы исполнителей заказов, рабочих и 
чиновников. Обнаружив проволочки и махинации, вернулся в Вашингтон, полный 
решимости провести расследование с целью разоблачить провалы в программе без 
того, чтобы состязаться с проведенными ранее расследованиями сенатских 
комитетов, которые Трумэн считал, как знаток американской истории, 
посягательством на права исполнительной власти.
 Администрация поначалу отнеслась к инициативе Трумэна сдержанно. Его 
расследование, полагали, поставит власти, как минимум, в неловкое положение. 
Хотя расследование проводил человек Рузвельта, такая акция способствовала бы 
росту претензий сената на контроль над программой развития оборонной 
промышленности. Трумэн считался тогда (ему 57 лет) политиком местного масштаба, 
с весьма скромными достижениями. Более беспокоило Белый дом другое 
расследование, проводившееся конгрессменом из палаты представителей Юджином 
Коком от штата Джорджия, противником «нового курса». При содействии Бирнса 
решили: Трумэн должен опередить этого конгрессмена. Рузвельт не имел ничего 
против — не помешает иметь еще один источник информации о положении дел в 
оборонных отраслях; ведь он обсуждал уже с руководством министерства обороны 
предложение создать небольшую организацию, призванную подготовить отчет на 
основе конкретных фактов.
 Специальную комиссию сената по расследованию хода реализации оборонной 
программы утвердили без возражений 16 сенаторов; правда, Бирнс урезал 
ассигнования на ее деятельность на 15 тысяч долларов, и его поддержали только 
Трумэн, 4 демократа и 2 республиканца. Вскоре члены комиссии углубились в 
изучение мероприятий администрации в оборонной сфере. Их работа получала 
огласку в газетах под броскими заголовками. Под влиянием работы комиссии 
правительственные чиновники признали с поразительной искренностью, что 
программе не хватает широты кругозора, графики не выдерживаются, население 
страны не подготавливается к жизни в условиях мобилизационной экономики. На 
одном из этапов работы комиссии ее представитель Том Коннэли готов был даже 
потребовать проведения заседаний в закрытом режиме:
 — Мы просто расписываемся перед всем миром в том, что... у нас царит хаос.
 Снова в стране начали раздаваться обвинения в неспособности президента к 
твердому руководству. С американцами, утверждал Уолтер Липпман, обращаются так, 
как они этого заслуживают. «В отношении к ним отсутствуют серьезность, прямота, 
ответственность и достоинство. К людям подходят с позиций лукавства, 
неискренности, снисходительности и раздражения». Фрэнк Кент из «Балтимор сан» 
отмечал, что в отношениях между гражданами отсутствует здоровое начало именно 
потому, что его нет в отношениях между лидерами. Дэвиду Лилиенталу во время 
прибытия в Вашингтон из Ноксвилла, где он руководил Управлением долины реки 
Теннесси, кто-то напомнил о начале 1933 года — долгих часах бездействия, 
возбуждении и замешательстве, переживаниях в связи с некомпетентностью. «Но 
есть разница между тем временем и этим, — записал он в дневнике. — Тогда были 
смелые инициативы руководства, волнующие призывы. Нынешним действиям не хватает 
свежести и энергии того времени...»
 Как относился президент к подобным упрекам? Вероятно, чувствовал, что понимает 
особенности своего времени лучше, чем его критики. Они просто не в состоянии 
оценить ту сеть ограничений, в которой он находился. Взывать к небесам с 
просьбами дать тебе силу и решительность недостаточно. Перед президентом стояла 
задача вовлечь миллионы избирателей, тысячи общественных деятелей и сотни 
политиков в Вашингтоне в водоворот событий, исход которых зависел как от 
каждодневных крайностей политики, так и временами от перелома в общественном 
мнении и принятия верного решения. Ключевая категория здесь — политики. В 
середине лета президент испытал на Капитолийском холме нечто похожее на 
последний шанс спасения от пресса. Это вызвало острые споры в расколотой 
администрации, которой он пытался руководить, и было чревато опасностью 
увязнуть в этих спорах.
 Закон 1940 года о выборочном призыве на военную службу, вступивший в силу в 
разгар выборной кампании, заключал в себе определенный политический компромисс