вскоре направится в Чунцин.
 В мае, когда Китай приближался к пятой годовщине борьбы против японского 
нашествия, Чан все еще читал моральные проповеди своим американским друзьям с 
позиции первой жертвы агрессии. На прощальном обеде в честь посла Джонсона он 
сделал Вашингтону серьезное предостережение:
 — Мы уверены, что окончательная победа на материковой части Восточной Азии 
может быть достигнута, если американский народ окажет полную поддержку политике 
своего правительства и поможет китайскому сопротивлению. С другой стороны, если 
народы Тихоокеанского региона будут пренебрегать своей ответственностью, ожидая 
от других первого шага, снова, как в прошлом, демонстрируя попустительство 
агрессии и инертность, игнорируя японские планы и амбиции, а также уклоняясь от 
поддержки китайскому сопротивлению, большая война охватит весь бассейн Тихого 
океана, что чревато последствиями, о которых не хочется и думать.


РУЗВЕЛЬТ: КРИЗИС СТРАТЕГИИ

 В то время как военные и государственные деятели всего мира делали 
окончательный выбор, принимая или обновляя свои обязательства и, наконец, 
присоединяясь в последние месяцы 1941 года к тому или иному фронту 
противоборства, Рузвельт оставался загадкой в меняющемся балансе глобальной 
власти и политики. Его обращение по радио от 29 декабря минувшего года и Закон 
о ленд-лизе ясно показали, что президент привержен борьбе за выживание 
Великобритании. Но каковы его намерения помимо оказания материальной помощи 
старому партнеру Америки? Некоторые иностранцы полагали, что колебания 
Рузвельта лишь прикрывали его последовательную глобальную стратегию. Внутри 
страны изоляционисты подозревали, что президент, несмотря на свою 
безыскусственную манеру поведения, готовит большой заговор с целью ввергнуть 
Соединенные Штаты в войну. Даже некоторые подчиненные президента, работая на 
конкретных участках, полагали, что Верховный главнокомандующий, с его мозговым 
центром в Белом доме, вырабатывает какой-то генеральный план.
 Они не знали своего шефа. В данный момент Рузвельт не мог включиться в 
глобальное противоборство и пока избегал окончательных решений. «...Мы не можем 
следовать сейчас скороспелым планам», — писал он Грю. Президент не только 
избегал стратегических решений, но даже не позволял своим военачальникам 
полностью сосредоточиться на наиболее неотложных проблемах. Когда в конце 1940 
года Нокс передал в Белый дом документ с оценкой потребностей флота на 
несколько лет вперед, Рузвельт дал ему письменный ответ: «Милые, восхитительные 
офицеры действующего флота делают для вас сегодня то, что их предшественники 
пытались сделать для меня четверть века назад. Если бы мы с вами служили во 
флоте, то делали бы то же самое!» Флот просит слишком много людей, добавил он.
 «Сейчас время перемен. Я не хочу давать санкцию на решения, которые будут 
осуществляться после 1 июля 1941 года.
 К этому времени, может быть, никто из нас не останется в живых!»
 Адмиралы и генералы не могли быть столь же уклончивыми. Им приходилось 
планировать на значительное время вперед, поскольку решения, принимавшиеся ими 
в данный момент (относительно строительства объектов, снабжения, оборудования, 
учебных центров), на несколько лет определяли характер оперативных приказов. Их 
доктрина включала следующее: тактические решения остаются бесполезными и 
самоубийственными, если не сопряжены с большой стратегией. В течение многих лет 
военные разрабатывали подробные планы по разгрому всех возможных врагов — 
включая Англию — или враждебных коалиций. Эти планы, получившие броские кодовые 
названия («Красный», «Оранжевый», «Голубой» и т. д.), в тактическом отношении 
впечатляли, но в стратегическом были почти бесполезны, поскольку существовали в 
политическом вакууме, который Верховный главнокомандующий не имел никакого 
желания заполнять. Падение Франции и военные поставки в Англию освободили 
военных от привычки мыслить абстрактно. Сейчас требовались две вещи — тесное 
сотрудничество с англичанами и более реалистичные стратегические оценки. 
Рузвельт, несмотря на свою неприязнь к планированию, особенно в связи с 
приближением выборов, в конце июня 1940 года высказал гипотезу, что через шесть 
месяцев Англия все еще окажется в состоянии сражаться, англичане и французы все 
еще будут удерживать Ближний Восток, а Соединенные Штаты — «активно участвовать 
в войне», но только с использованием флота и авиации. Этот блестящий прогноз 
президент, разумеется, держал в секрете.
 В середине ноября — президент переизбран достаточным большинством голосов — 
адмирал Гаролд Старк (Бетти), занимавший пост начальника штаба ВМС, прислал ему 
доклад, содержавший стратегическую оценку четырех основных альтернатив 
Соединенных Штатов в случае вступления их в войну: а) сосредоточиться на 
обороне Западного полушария; б) на войне с Японией, рассматривая Атлантику в 
качестве второстепенного театра войны; в) предпринимать равные усилия в обоих 
океанах; г) обеспечить наступательные операции в Атлантике, кульминация их — 
англо-американская наземная операция; при этом рассматривать Тихоокеанский 
регион как второстепенный театр войны. Пункт «г» (план «Дог») предполагал, что 
даже в случае «вынужденной» войны с Японией США будут избегать крупных операций 
в Тихоокеанском регионе, до тех пор пока Англии угрожает опасность разгрома. 
План «Дог» — «первая попытка сформулировать американскую военную стратегию в 
целом» — вполне определенно указывал на политику «приоритет Атлантики», которая 
в дальнейшем оказывала продолжительное влияние на американскую стратегию.
 Рузвельт не отклонил и не одобрил план «Дог» и выстроенные планом приоритеты. 
Он просто поддержал предложение Старка о военных консультациях с группой