со стороны двухпартийной фракции во главе с Бертоном Уилером, пламенным 
оратором, который вел и персональную вендетту против президента и Роберта Тафта,
 избранного в сенат всего два года назад, но уже приобретшего интеллектуальное 
влияние на холме. В комитете состояли и сторонники администрации: Том Коннэли 
от штата Техас, Клод Пеппер от Флориды, Теодор Фрэнсис Грин от Род-Айленда, 
Баркли и Бирнс.
 Споры распространились на всю территорию страны. В них принимали участие 
преподаватели, адвокаты, бизнесмены и министры — они выступали у микрофона, с 
трибун и на уличных сходках. Комитет «Америка прежде всего» состязался с 
Комитетом в защиту Америки в выпуске памфлетов, плакатов, радиозаписей, петиций,
 автоафиш, объявлений, информационных бюллетеней. Две группировки яростно 
конфликтовали в Чикаго. Комитет «Америка прежде всего» собрал в Иллинойсе свыше 
500 тысяч подписей под петициями, в то время как интервенционисты разослали 100 
тысяч писем и распространили у проходных заводов 30 тысяч листовок. Это 
«респектабельные» соперники; к ним примыкали массы экстремистов и группы 
демагогов, которые сводили дебаты к противоборству «пораженцев» и «фашистов», с 
одной стороны, и «коммунистов» и «поджигателей войны» — с другой.
 Общественная буря ворвалась в Вашингтон и в сам Капитолий. Представители 
«Стражей Пола Риверы» и Нейтралистской лиги женщин маршировали со своими 
плакатами перед британским посольством. Один из них гласил: «Бенедикт Арнолд 
тоже помогал Англии». Они оставили висеть на посольских воротах изображение 
двуликой фигуры с лицами Рузвельта и Уилки. Особенно активны были матери, 
подлинные и мнимые. Элизабет Диллинг, автор «Красной сети», возглавила 
крестовый поход матерей против законопроекта № 1776 к одному из учреждений 
сената и организовала сидячую забастовку перед офисом откровенного 
интервенциониста Картера Гласса. Дебаты в палате представителей прервало 
появление леди в черном плаще и с маской смерти на лице, скандировавшей: «Моя 
Новена». Полиция остановила большое шествие левых у самых ступеней Капитолия. 
Воинственные демонстранты скапливались в городе в преддверии очередного раунда 
слушаний в старом, темном, декорированном зале для совещаний в сенате.
 Здесь Халл, Стимсон и другие опять обосновывали законопроект администрации и 
отвергали вероятность войны. И снова Линдберг и другие критики законопроекта 
предупреждали об угрозе диктатуры, банкротства, послевоенного хаоса и 
коммунизма. Однако теперь Белый дом приобрел нового, авторитетного сторонника 
законопроекта. Уэнделл Уилки вернулся из триумфальной поездки в Англию. Он 
появился в сенатском комитете 11 февраля, прямо с самолета, таким же 
взъерошенным, оживленным и красноречивым, как прежде. Тысяча двести слушателей, 
набившихся в помещение с мраморными стенами, с ликованием и ворчанием встречали 
его речь в поддержку ленд-лиза. В ответ члены комитета процитировали 
предвыборные обвинения Уилки в адрес Рузвельта — в изворотливости, секретности 
и подстрекательстве к войне.
 Уилки подался вперед, собираясь оправдываться, но затем выпалил:
 — Протестую. Я боролся как мог, чтобы победить на выборах Франклина Рузвельта, 
и не хотел бы, чтобы кто-то злоупотреблял моими заявлениями того времени. 
Рузвельта избрали президентом. Теперь он мой президент.
 Аудитория бурно аплодировала. Председатель сенатского комитета пригрозил 
очистить зал. Несколькими минутами позднее выступил сенатор Най. Он 
процитировал слова Уилки, сказанные во время предвыборной борьбы: «Учитывая 
прежний опыт обращений Рузвельта к народу, можно ожидать, что, если его изберут 
президентом, мы окажемся втянутыми в войну в апреле сорок первого года».
 — Вы спрашиваете, говорил я это или нет?
 — А вы до сих пор считаете, что это могло бы произойти?
 — «Могло бы»? Это всего лишь предвыборная риторика.
 Зал разразился смехом.
 — Рад, что вы прочли мои речи, президент говорил, что не знаком с ними.
 Новый взрыв смеха. Най отступил.
 Снова сторонники администрации превзошли числом голосов своих противников. В 
середине февраля Комитет по внешней политике принял законопроект за основу 
соотношением голосов пятнадцать к восьми, причем один республиканец высказался 
за и два демократа — против. Изоляционисты предприняли последнюю попытку 
выхолостить документ, затягивая его обсуждение в сенате. Один Най выступал в 
комитете двенадцать часов. Теперь стало ясно, что законопроект пройдет 
процедуру обсуждения. Вопрос заключался в том, когда это произойдет и какие 
поправки будут в него внесены. Влияя на обсуждение через своих сторонников, 
Рузвельту удалось забаллотировать поправку, призванную ограничить использование 
им флота и сухопутных сил вне Западного полушария. Но президента, надеявшегося 
на принятие законопроекта к середине февраля, разочаровала наполовину 
флибустьерская тактика его критиков на Капитолийском холме, к тому же он 
простудился.
 На этой стадии обсуждения два сенатора-демократа, Бирнс и Гарри Берд от 
Вирджинии, объединились с Тафтом в стремлении обеспечить конгрессу решающий 
контроль над поставками по ленд-лизу; путь к такому контролю — приобрести 
прерогативы в финансировании этих поставок. С самого начала настаивая на 
свободе действий президента в этом вопросе, Рузвельт понимал, что дебаты не 
должны слишком затягиваться. После энергичных, но тщетных попыток сорвать 
принятие такой поправки президент с ней согласился. Теперь сопротивление 
документу в конгрессе ослабло. Исправленный законопроект приняли обе палаты 
внушительным большинством голосов. Рузвельт воспрянул телом и духом, стал 
действовать активнее. За несколько часов до подписания 11 марта законопроекта № 
1776 он разослал списки наличных вооружений представителям Англии и Греции,