когда я в очередной раз посетил могилы моих родителей, умерших в 1932 году.

Кульминацией учебного года в Грюнбергской гимназии была загородная прогулка в 
Одетвальд, которую все ученики школы совершали каждое 2 сентября. В таких 
вылазках принимали участие и многие из бывших учеников нашей гимназии вместе со 
своими семьями. В программе этого пикника была речь лучшего ученика школы, 
множество игр и спортивных соревнований, а потом общие танцы всех 
присутствовавших. Заканчивалось все факельным шествием в город.

После окончания гимназии планировалось, что я буду поступать в университет; у 
меня были в то время довольно неопределенные намерения стать врачом, военным 
хирургом. Но для этого надо было хорошо знать латынь и греческий язык. Поэтому 
я стал брать частные уроки латыни и греческого, восполняя свои пробелы в этих 
языках.

Во время последнего года, проведенного мной в стенах гимназии, я выиграл на 
одном из конкурсов книгу. Ее автором был адмирал фон Вернер, описавший 
кругосветное путешествие принца Генриха Прусского в бытность его курсантом 
военно-морского училища. По всей книге были рассыпаны подробные описания 
восхитившей меня повседневной жизни на борту парусного фрегата. Весь год я 
читал и перечитывал эту книгу, пока не выучил наизусть все подробности жизни 
курсантов военно-морского флота на борту судна.

Определила ли мое решение эта книга, или то была судьба, я так и не знаю. Но в 
марте 1894 года, всего за две недели до выпускного экзамена в гимназии, я вошел 
в кабинет моего отца и сообщил ему, что я не желаю изучать медицину, но хочу 
поступить в военно-морской флот. Я попросил моего отца направить заявление в 
Oberkommando der Marine (Главное управление военно-морского флота) о зачислении 
меня в военно-морское училище, присовокупив к нему копию моего школьного 
аттестата.

Такое неожиданное изменение планов озадачило бы большинство других родителей, 
поскольку весь склад моего характера не соответствовал профессии, требующей 
таких больших физических нагрузок. Во время занятий физкультурой в школе мне 
лишь с напряжением всех сил удавалось получать неплохие отметки. Однако мой 
отец всегда с большим уважением относился к моим решениям, поэтому он тут же, 
как я его и просил, отправил заявление в Главное управление военно-морского 
флота, несмотря на то что срок для представления подобных заявлений уже истек в 
начале октября прошлого года. Удивительно, но на это заявление почти немедленно 
был получен ответ с требованием пройти медицинскую комиссию в уланском полку в 
городе Цулликау и быть готовым прибыть в Киль 1 апреля, то есть уже меньше чем 
через месяц.

Медицинскую комиссию я прошел без всяких проблем, но поездка через всю Германию 
из Силезии в Киль и пребывание там вместе с десятками других кандидатов в 
моряки, среди которых у меня не было ни одного знакомого, стали для меня тяжким 
испытанием. За всю свою жизнь я редко покидал дом в одиночку, а все эти 
энергичные незнакомцы съехались со всей Германии, причем на удивление много – 
из Баварии.




Обучение в императорском военно-морском флоте, 1894—1897 годы


По прибытии в Киль мы были временно размещены в мансарде военно-морского 
училища. Сразу же началось обучение, причем первые шесть недель шли обычные 
строевые занятия. Их вел лейтенант морской пехоты фон Ойдитман, хотя строевой 
подготовкой обычно занимались армейские сержанты.

Эти строевые занятия были самым трудным и несчастливым периодом во всей моей 
жизни военно-морского курсанта. И совсем не от трудностей муштровки, но из-за 
жесткого отношения сержантов. Словеса, которыми они общались с нами, хотя и не 
предназначались кому-либо персонально, были столь грубы и вульгарны, что я 
порой всерьез задумывался, стоит ли мне продолжать службу в подобной атмосфере.

Помимо обычного армейского строя, мы изучали лабиринты парусной оснастки судов 
по искусно выполненным моделям этих судов, а также основы гребли на шлюпках. 
Кульминацией этих шести недель был морской парад, который принимал сам кайзер, 
приехавший в Киль, чтобы представить военно-морскому флоту своего сына, принца 
Адальберта, в день его десятилетия. Наш парад, во время которого юный принц 
маршировал на правом фланге как живое олицетворение события, прошел не совсем 
гладко, но церемония принятия нами присяги в военно-морской часовне, за которой 
последовала вдохновляющая проповедь престарелого главного капеллана Ландхельда, 
была весьма трогательной.

Наша учеба на берегу закончилась смотром, а в мае мы получили долгожданные 
направления на учебные суда. Я, вместе с 34 моими соучениками, получил 
назначение на учебное судно «Штош»; другие 35 были направлены на корабль его