за ее содержание.

Моя жизнь обильно дарила меня своими благами, но и трудностями, а также и 
трагическими событиями, порой даже чересчур. Не кривя душой, могу сказать, что 
она была исполнена трудами и заботами. И все же, оглядываясь назад, несмотря ни 
на что, я благодарен судьбе за то, что с ранней юности я работал среди 
замечательных людей, товарищем которых я был. Если этой книгой воспоминаний я 
смогу хоть в какой-то степени уберечь их от забвения, я буду счастлив, что на 
закате своей жизни выполнил свой последний человеческий долг.



Эрих Редер

Киль, 1957 год




Глава 1. Начало службы на флоте



Поступить на службу в военно-морской флот да и, сказать по правде, вообще выйти 
в море я в свои детские и юношеские годы даже не помышлял. Мой отец, Ганс Редер,
 был преподавателем французского и английского языков гимназии Маттиаса 
Клаудиуса в местечке Вандсбек под Гамбургом, где я и родился 24 апреля 1876 
года. Мой дед тоже был учителем, владельцем частной школы. Моя мать, Гертруда 
Хартманн, была дочерью придворного музыканта Альберта Хартманна.

Жалованье молодого преподавателя гимназии было не таким уж большим, так что 
нашей семье приходилось экономить, чтобы дать образование мне и двум моим 
братьям. Но эти уроки экономии стали для нас хорошей школой, в раннем возрасте 
научив довольствоваться малым и считать каждый пфенниг.

В домашней атмосфере царила дисциплина, смягченная искренней любовью. Страх 
перед Богом, любовь к правде, чистота – таковы были принципы, впитанные нами с 
детства. Я до сих пор помню, как усердно мой отец растолковывал мне важность 
посещения церкви и значение церковной службы перед тем, как я впервые 
отправился вместе с ним и с матерью в нашу церковь в Вандсбеке.

В школьные годы мои братья и я доставляли мало хлопот нашим родителям, потому 
что всем нам учеба давалась достаточно легко. Наш отец учил нас плавать и 
кататься на лыжах, а наша мать, получившая прекрасное музыкальное образование, 
давала нам уроки музыки.

Учеба перемежалась частыми поездками, причем не только по городам Германии, но 
и на природу: в леса и на море. Мы хорошо изучили Гамбург и его порт, а также 
Саксонский лес, где находился замок Бисмарка. В 1888-м и 1889 годах мы побывали 
на пляже в Тиммендорфе, где тогда стояло только шесть домов, и в Травемюнде, на 
Балтийском море. В гавани города Любека я впервые в жизни увидел военный 
корабль, учебный корвет «Москит». Это единственный военный корабль, который я 
видел до начала своей службы на военно-морском флоте. Мы даже побывали на борту 
«Москита», что не произвело на меня совершенно никакого впечатления.

В 1889 году, когда мне было тринадцать лет, отец мой был довольно неожиданно 
назначен заведующим гимназией Фридриха-Вильгельма в городе Грюнберге, что в 
Силезии. Такое повышение было признанием его успехов в преподавании, ставших 
частично следствием его долгих стажировок в Англии и Франции. Но для меня 
переход от программы классической гимназии Вандсбека к более прагматической 
школе в Грюнберге был связан с определенными трудностями. И хотя я опережал 
своих новых соучеников во французском языке и латыни, но года на полтора 
отставал от них в английском и математике. Однако четыре недели усиленных 
занятий под руководством отца летом на пляже позволили мне догнать их в 
английском, а преподаватель математики в Грюнберге за еще более короткий срок 
помог заполнить мои пробелы в геометрии.

Перемена в окружающей меня среде была еще больше, чем перемена в учебной 
программе. Помимо общей разницы в культурном уровне, я оказался еще и в другой 
языковой среде – здесь говорили на другом диалекте, что порой становилось 
изрядной проблемой. Но даже эти трудности со временем исчезли. Мы обжились в 
нашем новом доме и обнаружили, что пешие прогулки по местным холмам ничуть не 
менее интересны, чем изучение бухт и пляжей балтийского побережья.

За время учебы в Грюнберге многое мне дал доктор Леедер, молодой профессор, 
преподававший нам географию и историю. В его изложении история буквально 
оживала перед нами, причем не только военные события наполеоновского периода и 
Франко-прусской войны, но события современной политической истории. Я так 
высоко ценил его уроки и нашу дружбу, что навещал доктора Медера вплоть до его 
восьмидесятипятилетнего юбилея, наступившего накануне Второй мировой войны,