В середине июня император мог снова взойти на борт яхты в Гамбурге, чтобы 
принять участие в парусных гонках в устье Эльбы, после чего проследовать 
Кильским каналом имени императора Вильгельма в Киль на Кильскую неделю.

Почти весь германский флот собирался в гавани Киля для участия в этом событии, 
и, как правило, сюда к этому времени приходили с визитами многие иностранные 
военные корабли. По завершении регаты император мог отправиться в свой 
традиционный ежегодный круиз по Скандинавии, который обычно завершался в 
Свинемюнде ближе к концу июля. В сентябре император довольно часто пользовался 
яхтой для участия в наблюдении за маневрами флота.

Разумеется, бывали и отклонения от этой традиционной программы. В 1911 году, 
например, император предпринял весеннюю поездку от Флушинга до Ширнесса в 
Англии, и тем же летом он воспользовался яхтой для приема эрцгерцога 
Франца-Фердинанда, наследника трона Австро-Венгрии. Следующим же летом он 
совершил на яхте круиз по балтийским портам Финского залива для встречи с 
русским царем Николаем II.

Как судно, «Гогенцоллерн» был куда скромнее того, чего можно было бы ожидать от 
императорской яхты. Его конструкция вполне заслуживает быть названной 
чудовищной. Имея необычно высокий надводный борт, в непогоду оно получало такой 
крен с борта на борт, что даже бывалые матросы с трудом могли перемещаться по 
палубе. Водонепроницаемые перегородки были ниже всяких требований безопасности 
даже для обыкновенного пассажирского судна, не говоря уже об императорской яхте.
 К моему неописуемому удивлению, даже ее навигационное оборудование было 
совершенно антикварным; в то время как суда всего флота уже имели гирокомпасы, 
на борту «Гогенцоллерна» стоял только магнитный компас. При всем этом капитан 
судна, штурман и вахтенный офицер были ответственны за жизнь главы государства, 
не говоря уже о престиже страны.

Естественно, что капитан был выбран из числа офицеров, которых хорошо знал 
лично император – другими словами, из придворных кругов. Это было верно в 
отношении моего первого капитана на яхте графа фон Платена. Но его преемник 
капитан 1-го ранга Карпф не подходил под это определение ни по внешности, ни по 
манерам. Он был простым честным мекленбуржцем, излагавшим свои взгляды 
императору и императрице в открытой, хотя и тактичной форме и нимало не 
стеснявшимся дать то или иное выразительное распоряжение императорским 
отпрыскам. Он был известным моряком в кругу яхтсменов, пользовался полным 
доверием императора и его семьи. И управлял «Гогенцоллерном» столь же уверенно, 
как и позже крейсером «Мольтке» в Ютландском сражении.

Круизы по Средиземноморью были полны официальными обязанностями, которые, к 
моему удовольствию, целиком ложились на плечи свитских. Напротив, во время 
Кильской недели преобладал дух спорта и морского товарищества. Император любил 
воспользоваться случаем и не только увидеть какое-нибудь новое оборудование в 
военно-морском флоте, но также и пообщаться с иностранными визитерами – в 
основном с владельцами яхт, с которыми он уже был знаком.

Во время круизов по Скандинавии обстановка на «Гогенцоллерне» была куда более 
приятной, чем во время других плаваний. Император отказывался от напыщенных 
церемоний и становился другим человеком – просто отдыхающим, совсем как любой 
другой турист во время своего отпуска. Я чувствовал, что во время этих круизов 
он становится собой, настоящим, с добрым сердцем, все понимающим, всем 
интересующимся, готовым доставить радость другим человеком. Судя по тому, что 
мне удалось увидеть и услышать, его взгляды по политическим и военным вопросам 
были обоснованны и удачно выражены. Все это разительно отличалось от его 
чопорно-формального поведения во время официальных церемоний – возможно, 
вследствие неуверенности, а также некоторого тщеславия.

В своих бытовых привычках император был необычайно скромен; он употреблял 
весьма мало спиртных напитков и искренне предпочитал им фруктовые соки. Блюда 
императорского стола были весьма просты, даже когда присутствовали высокие 
гости.

Хотя обычный срок службы офицеров на «Гогенцоллерне» составлял три года, 
вице-адмирал Бахман, командующий рекогносцировочными силами, спросил меня, не 
соглашусь ли я на более ранний перевод на должность старшего офицера его штаба. 
Это предложение я принял с большой радостью, поскольку оно возвращало меня 
снова к той флотской деятельности, к которой я стремился, – разведывательная и 
дозорная служба в дополнение к сигнализации и управлению сражающимися 
подразделениями флота.

И все же я расставался с «Гогенцоллерном» с благодарностью в душе за службу на 
нем. За это время я имел счастье познакомиться со многими персонажами мировых 
событий, но больше всего – мне довелось узнать императора таким, каким он был 
на самом деле, а не каким его рисовал себе весь остальной мир.

Поднявшись на борт крейсера «Йорк», флагманского корабля рекогносцировочных сил,
 в сентябре 1912 года, я обнаружил, что вице-адмирал Бахман находится в отпуске.
 Поэтому я представился контр-адмиралу Хипперу, его заместителю. В дополнение к