прицелиться, и все пули летели мимо. Мне спешить было некуда. Я чуть удалился 
от горящего «митчела» и ждал продолжения спектакля. Пламя разгоралось все 
сильнее, но руский экипаж еще мог выпрыгнуть и спастись.

Начали рассыпаться крылья, а потом взорвался бензобак, осветив красную звезду 
на фюзеляже. За правым крылом тянулся гигантский огненный хвост. Самолет клюнул 
носом и отвесно понесся к земле. Я инстинктивно спикировал следом, провожая его.


Именно в этот момент хладнокровный хвостовой стрелок заметил меня. Пули, 
выпущенные из обреченного «митчела», просвистели мимо моего крыла. Я не ожидал 
ничего подобного. Вот каково истинное самопожертвование! В таком безнадежном 
положении любой человек, ценящий свою жизнь, уже давно выпрыгнул бы с парашютом,
 а эти парни отчаянно сражаются до самого конца. Через несколько секунд самолет 
рухнул на землю вместе с экипажем. Такое поведение врага заслуживает уважения.

– Чокнутые парни, – вздохнул Мале, – и упрямые как ослы. Мы дали им много 
времени, чтобы спасти свои шкуры.

Грасхоф вызвал наземный пост наведения. Шварц откликнулся и поздравил нас с 
нашей первой победой в секторе «Скорпион», затем пожелал спокойной ночи и 
счастливой посадки. Через два с половиной часа я пронесся над освещенным 
аэродромом Нови-Сада и помахал крыльями. Эта первая победа была началом 
многочисленных успехов моей эскадрильи.

Назавтра в полдень мне позвонил лейтенант Шварц:

– Поздравляю, герр гауптман. Это был прекрасный спектакль. Может быть, сегодня 
ночью подберем вам еще одну цель. Вы должны почаще охотиться в моем секторе.

– Согласен, – ответил я. – Только звоните мне вовремя. Тогда мы точно не 
упустим пиратов.

До 15 августа все было тихо, а потом случилось нечто очень забавное. Около 21.
30 лейтенант Шварц доложил о самолете-одиночке, летящем с востока: еще один 
партизанский транспортник. Я поднялся в воздух через четверть часа и почти в 22.
00 вошел в сектор «Скорпион». Мой радист связался со Шварцем и получил первый 
приказ:

– Подождите немного. Враг приближается. Через несколько минут последовал второй 
приказ:

– Противник летит в нашем секторе на высоте 9000 футов в 40 милях от вас. 
Поднимитесь на 11 000 футов.

Я набрал высоту и зарядил пушки.

Мале сообщил:

– Герр гауптман, сегодня мы должны сбить противника первой очередью. Эти парни 
сильно обозлятся, если мы их только пощекочем.

– Мале, старина, если у тебя не сбит прицел, все будет нормально, – холодно 
ответил я.

Мале был прав. Если мы не добьемся успеха в первой атаке, начнется цирк.

– Мои пулеметы настроены на 80 ярдов. На этой дистанции траектории всех четырех 
пулеметов сходятся в прицеле.

– Тогда нечего жаловаться, Мале. После этой легкой перепалки я направил самолет 
на восток навстречу русским.

– Дистанция 8 миль. Противник быстро приближается.

Не успел Шварц закончить сообщение, как я увидел яркую вспышку между горизонтом 
и землей. «Это не звезда», – сказал я своим парням. Они как зачарованные 
уставились на белое пятно, увеличивавшееся на наших глазах. Никаких сомнений: 
вражеский самолет.

– Внимание! Внимание! «Белый дрозд» – «Скорпиону». Замечен противник. Летит с 
включенными навигационными огнями.

– «Виктор», «Виктор», – откликнулся «Скорпион». – Противник летит прямо к нам. 
Дистанция пять миль.

– «Виктор», «Виктор», – ответил я. – «Литавры», «литавры»!

Я резко накренил самолет и сел на хвост противнику. Ну и легкомысленный же 
русский мне попался! Снижаясь, я вскоре поравнялся с ним и полетел рядом.