называли новое назначение ссылкой, другие – санаторным отдыхом.

В один из этих скучных вечеров командир принес нам модель американского 
«митчела». Мы осмотрели эту птичку со всех сторон и пожали плечами.

– Именно в этих «гробах» русские скоро нанесут нам визит, – объявил командир. – 
«Митчел» – великолепный двухмоторный истребитель, высокоскоростной, 
легкоуправляемый и тяжеловооруженный.

При ближайшем рассмотрении я заметил, что «митчел» удивительно похож на наш 
«До-217», недавно поступивший в авиационные части как ночной истребитель. По 
случайному стечению обстоятельств в Будапеште дислоцировалась эскадрилья ночных 
истребителей, оснащенная этими машинами. Командир выключил свет, зажег свечу и 
спроецировал тень «митчела» на потолок. Чрезвычайно трудно было отличить 
американца от немца. Очень похожие крылья, у обоих – маленькие фюзеляжи и 
двойное хвостовое оперение. Правда, у «митчела» концы двигателей выступали над 
крыльями, и это был единственный способ отличить друга от врага. Встревоженный 
командир эскадрильи из Будапешта уже звонил нам.

– Итак, господа, – завершил свою лекцию командир, – будьте предельно вежливы с 
нашими братьями в «До-217» и не стреляйте, пока не будете абсолютно уверены в 
том, что перед вами «митчел».

Модель «митчела» пошла по рукам. Честолюбивый обер-лейтенант Зепп Крафт 
решительно заявил, что даже ребенок сможет отличить один самолет от другого.

Еще один душный летний вечер прошел в тоскливом ожидании. Разморенные летчики 
выползли из казармы и расселись в шезлонгах, слушая зажигательные речи 
Геббельса. Ветераны обменивались воспоминаниями о добрых старых денечках.

– Да, вот это было время. Здесь, в Венгрии, наши самолеты просто ржавеют.

Тянулись часы. На юго-востоке над Балатоном собиралась буря. Мы слышали, что 
летние бури в Венгрии очень опасны. Незадолго до полуночи затрезвонил телефон. 
Адъютант небрежно поднял трубку, полагая, что предстоит новый бесцельный 
разговор, но, как только он произнес: «Так точно, repp майор. Это, вероятно, 
партизанский самолет-снабженец. Понял: направить одну машину в сектор „Рак“, 
все вскочили на ноги.

Сектор «Рак» находился там, где начинаюсь буря. Кому предстоит лететь? Полетные 
условия плохие, грозовые облака поднимаются до 24 000 футов, скорость ветра 80 
миль в час. Выбор пал на меня.

В 00.10 я поднял свой самолет в воздух и взял курс на озеро Балатон. Со мной 
летели обер-фельдфебель Мале и фельдфебель Грасхоф. Мне не требовалось набирать 
слишком большую высоту, так как партизанский самолет обнаружили на 6000 футов. 
Мертвенно-бледная луна подсвечивала штормовые облака. Вспышки молний превращали 
облачную гряду в призрачное чудовище. Я повернул на запад, широкой дугой 
обогнул бурю и вошел в сектор «Рак» с небольшим опозданием. Наземный пост 
наведения приказал ждать и сообщил, что из Будапешта вылетел еще один ночной 
истребитель, «До-217». Складывалась забавная ситуация.

– Ну, парни, не зевайте, – сказал я экипажу, поворачивая на юго-запад от 
Балатона.

Прошел добрый час. Партизанский самолет наверняка уже приземлился, оставил 
оружие, боеприпасы, радиоаппаратуру и скоро отразится в обратный путь. Тучи 
мчались на запад, отсекая меня от аэродрома. Наконец с земли доложили, что 
партизан снова в воздухе, дали новый курс, и я включил свой SN-2.

– «До-217» все еще в вашем секторе, – предупредил наземный пост.

«Какой в этом смысл?» – спросил я себя и понадеялся, что мы не протараним друг 
друга.

Грасхоф поймал цель на своем радаре и повел меня к ней. Враг летел прямым 
курсом с огромной скоростью. Судя по поведению в воздухе – русский. Мы 
сближались на максимальной скорости. Дистанция 500 ярдов, 300, 100… Вот он! Я 
спикировал и зашел противнику под брюхо. Его крылья и фюзеляж отчетливо 
вырисовывались на фоне неба. «Митчел»! Я быстро зарядил пушки и приготовился к 
атаке.

В этот момент в наушниках снова зазвенел возбужденный голос диспетчера:

– Дружественный самолет рядом с вами. Внимание! Внимание! «Белый дрозд» – 
«Раку». Рядом друг. Не стреляйте, пока не опознаете врага.

Этот парень с земли нервировал меня. Неужели надо мной «До-217»? Мой радист 
тоже засомневался: