мексиканцев, от чего у меня, как и у остальных, давно заложило уши, Чавес 
забирается на весы. Это – двойное нарушение: первым на весы должен вставать 
чемпион, то есть Цзю, а кроме того, взвешивание должно начаться ровно в 14.00 – 
можно чуть позже, но никак не раньше!
Тем не менее Чавес встает на весы, и они регистрируют предельно допустимый вес 
– 140 фунтов (63,5 кг). У многих даже возникают сомнения, нет ли у мексиканца 
перевеса. Влад Уортон, промоутер матча и менеджер Цзю, внимательно изучает 
шкалу: нет, вроде бы лимит не перейден. Чавес мгновенно соскакивает с весов и 
хватает бутылку из рук кого-то из членов своей команды. Не сомневаюсь, что его 
мучит жажда, но, кроме того, он явно опасается, что его снова попросят встать 
на весы, а выпитая вода – это верный способ заблокировать решение организаторов 
матча. Так или иначе, но уже ясно, что все разговоры о том, что Чавес давно и 
легко «сделал вес», как говорят боксеры, – чистейший блеф.
Среди тех, кто стоит совсем рядом, мое внимание почему-то привлекает молодая 
семья: муж с крохотным ребенком на руках и жена. На всех троих им где-то лет 
сорок. У папаши до боли знакомая и, извините, невероятно наглая физиономия. 
Через минуту они скрываются в толпе, и тут я понимаю, кто это был, – один из 
самых ярких боксеров на современном ринге, чемпион мира в первом среднем весе 
Фернандо Варгас.
Когда на весы встает Костя, группа поддержки Чавеса в едином порыве издает 
некий громкий хамский звук, что-то вроде: «Бу-у-у-у!!!» Но и у Цзю есть свои 
почитатели, которые, надрывая глотки, пытаются перекричать многочисленных и 
агрессивных болельщиков его соперника. Все в порядке – 139,5 фунта. До лимита 
не хватает более 200 граммов. Вспоминаю, как вчера Костя просил налить ему воды 
на донышко чашки: больше пить было нельзя. Наверное, он, как и Чавес, сразу же 
схватится за бутылку с водой. Но нет – Костя держит чемпионскую паузу.
Ну вот и все. Я чувствую себя так, как будто сам сгонял вес. У большинства 
присутствующих вид похожий. Хотя, конечно, не у всех. Взвешивание продолжается, 
на весы по очереди становятся участники предварительных боев. Среди них узнаю 
Василия Жирова, нашего чемпиона мира из Казахстана в первом тяжелом весе по 
версии IBF, который обосновался здесь же рядом – в пригороде Финикса Скотсдейле.
 У него завтра нетитульный десятираундовый бой.
После взвешивания мы уходим с Жировым в бар, где за минеральной водой долго 
говорим о том, как сложилась его жизнь в Америке. Но это уже совершенно 
отдельная история. Вот вернусь в Москву, тогда и напишу.
Страсти по Чавесу
Только не спрашивайте меня, что и в каком раунде произошло: быть в этом 
водовороте страстей и одновременно считать удары невозможно.
Все, что было до боя Цзю с Чавесом, слилось в какой-то единый калейдоскоп. 
Отчетливо помню только бой Жирова с неким Батлером. Расслабленный и подвижный 
американец сразу попался на коронный удар Жирова левой по корпусу, но через 
некоторое время к таким ударам вроде бы приспособился. Его явно не смущало, что 
Василий левша, и действовал он против казахстанца абсолютно правильно: начинал 
атаки справа. Правда, продолжить их ему было особенно нечем.
Первый раунд – за Василием, хотя один раз и ему весьма ощутимо досталось. Но во 
втором все встало на свои места. Батлер очень опасался удара по корпусу и, как 
положено в таких случаях, получил по голове. Великолепной комбинацией 
левой-правой-левой Жиров закончил этот бой. Чистый нокаут.
Страсти в зале накалялись с каждой минутой. Временами это напоминало приступы 
массовой истерии. Вдруг кто-то ни к селу ни к городу начинал орать или визжать, 
и через минуту орал и визжал уже весь зал. Очень популярный здесь боксер Эктор 
Камачо-младший (один из, наверное, сотни детей многократного чемпиона мира 
Эктора Камачо) выехал на ринг на чучеле лошади, которую катили на колесиках, а 
потом лошадь увезли обратно крупом вперед, а Камачо остался на ринге, где 
победил техническим нокаутом в шестом раунде экс-чемпиона мира Филиппа Холидея. 
В другой раз все выходки Камачо привлекли бы больше внимания, но сейчас ни он, 
ни его лошадь были здесь не особенно нужны.
Вокруг ринга все время носилась какая-то телевизионщица с колоссальным бюстом. 
Как-то раз она всей его мощью задела за стойку ринга. Все замерли, ожидая, 
какой же из двух этих прочных предметов сломается. Уцелело и то и другое. Умеют 
делать вещи в Америке – что стойки, что силиконовые бюсты.
Тем временем зал заводился все больше и больше. В одном из первых рядов 
бесновался, болея за мексиканцев, Фернандо Варгас. Где-то недалеко сидел Рэй 
Леонард. Присутствовал и Дон Кинг. Но всем было не до них. Не обращали внимания 
даже на девушек, которые выносили таблички с номерами раундов. Начинали в 
длинных вечерних платьях, потом продолжили в мини-юбках, а затем скинули и их, 
оставив абсолютный минимум одежды. Все впустую.
И вот, наконец, по поведению охранников кто-то смекнул, что сейчас на ринг 
выйдет Чавес. Что тут началось! Я-то думал, что зал выжимал из себя максимум 
децибелов. Нет, раньше он молчал! Мне показалось, что вот-вот порвутся 
барабанные перепонки. Пожалуй, нечто подобное испытал в армии, когда нас 
впервые привезли на стрельбище. Но и там все-таки было тише.
…Я стою совсем рядом с проходом, по которому ведут Чавеса. В десяти сантиметрах 
от меня Варгас забрался на стул, на котором только что сидел популярный 
тяжеловес шестидесятых годов Эрни Террелл. Тот укоризненно смотрит на молодого 
чемпиона, но Варгасу это до лампочки: он орет вместе со всем залом.
Вскоре наступает черед и Кости Цзю. Его выводит наша группа поддержки, 
состоящая из членов его команды и бывших российских боксеров, которые приехали 
на матч. Костя поднимается на ринг. Зал неодобрительно гудит. Скорее, даже с 
ненавистью. Что же будет, если Чавес проиграет? Уму непостижимо!