Может быть, кого-то удивит подбор репортажей, но я ведь не ставил себе задачу 
описать здесь лучшие бои, которые видел. Лучшие бои говорят сами за себя, и 
репортажи с них часто ходят узкими кругами вокруг того, что происходило на 
ринге: левый снизу – правый сбоку – нокдаун и т. д. Правда, это плохие 
репортажи, так как в лучших боях, разумеется, есть место драме и много чему еще.
 Однако бывают и совсем незрелищные поединки, после которых удается написать 
что-то стоящее. Может, была интересная обстановка, какие-то потрясающие люди у 
ринга и мало ли что еще…




Чавес кончился. Начался Цзю!


31.07.2000, из Финикса


Мне было уже тридцать семь лет, из которых почти девять я проработал в «СЭ», но 
это был мой первый репортаж с места событий, если не считать двух-трех турниров,
 которые проходили в Москве. Но их масштаб был абсолютно несопоставим с тем, 
что я увидел в Финиксе. Мне трудно судить, но, наверно, в этом материале 
чувствуются какая-то избыточная взбудораженность автора и его непомерная 
радость от того, что он там находится. Но так было, и я не хочу ничего 
исправлять.

Суета вокруг весов

Начну этот репортаж с рассказа о том, что происходило за сутки до боя – в 
пятницу. Вот что я записал в своем дневнике в тот вечер.


… На улице вновь чудовищная жара. В отеле от нее спасают кондиционеры, но и они 
не могут снять напряжение, которое ощутимо висит в воздухе. Все ждут. В два 
часа в здешнем танцевальном зале состоится взвешивание. А значит, подготовка к 
матчу между чемпионом мира в первом полусреднем весе по версии WBC Константином 
Цзю и экс-чемпионом мира в трех весовых категориях, мексиканским национальным 
героем Хулио Сесаром Чавесом выходит на финишную прямую.
До взвешивания еще полтора часа, а в холле не протолкнуться. Едва выхожу из 
лифта, как у меня что-то свистит над ухом. Это молодой негр в черных джинсах с 
ширинкой до колен бросил своему другу, такому же красавцу, фотоаппарат-мыльницу.
 Перелетев через головы двух десятков людей, мыльница, слава богу, попала тому 
точно в руки. Оказывается, его приятель хотел сфотографироваться с кем-то из 
многочисленных боксеров, которые здесь сегодня собрались.
Сразу бросается в глаза обилие мексиканцев. Все взбудоражены до предела. Ждут: 
Чавес приедет! Чем дальше, тем все становятся нервознее. Напряжение передается 
от одного к другому и от этого все возрастает и возрастает. Думал выйти на 
улицу, но там уже сильно за сорок, и находиться под открытым небом почти 
невозможно, так что приходится ждать вместе со всеми.
Только решил отойти в одно из ответвлений холла, как за спиной раздался дикий 
вопль. Приехал, родимый. Мексиканцы мгновенно строятся в колонны и следуют за 
своим кумиром, как императорская свита. У всех глаза блестят, как фонари, и 
светят все в одну сторону. Звуки, которыми это свечение сопровождается, 
потихоньку становятся совсем уж истеричными. Тем не менее этот религиозный 
экстаз вызывает почтение, как, наверное, всякое искреннее и сильное чувство.
Сам великий мексиканец на редкость мрачен и выглядит довольно усталым. Он 
проходит в зал, и вся толпа переливается из холла туда. Я сажусь на один из 
стульев, но тут ко мне подлетает рослый негр с видеокамерой. Говорит он, к 
моему удивлению, по-испански, но, к еще большему своему удивлению, я его 
понимаю: «Послушай, амиго, мне позарез нужно встать на этот стул». С видом 
человека, который своего не отдаст, отвечаю по-английски: «Сорри, но этот стул 
мне самому нужен». Парень в ответ смеется и уже тоже по-английски объясняет: 
«Нет, мне, правда, нужно. Если ты хочешь снимать, то вспышка твоей мыльницы все 
равно это расстояние не пробьет. Так что, может быть, все-таки уступишь стул, 
а?»
Ну как тут откажешь? Тем более есть шанс подойти поближе. Чавес то появляется, 
то исчезает за плотным кольцом телохранителей, каждый из которых габаритами 
поспорит с Ленноксом Льюисом. Смотрит Чавес все время прямо перед собой. 
Никаких эмоций. Взгляд мрачного одержимого. Время от времени он начинает нервно 
ходить. Проходит мимо меня – на расстоянии всего-то двадцать сантиметров. Такое 
ощущение, что ты в море, а мимо проплыла акула, которая, несмотря на скромные 
размеры, вполне может перекусить тебя пополам.
У Чавеса большая группа поддержки – молодые мексиканцы в одинаковой форме. На 
майках надпись: «Команда Чавеса». Среди людей в зале много женщин. Одна из них, 
умопомрачительно красивая мексиканка, стоит рядом со мной. На нее никто не 
смотрит. Только какой-то странный субъект лет шестидесяти с пятью или шестью 
перстнями-печатками на пальцах вдруг при виде нее масляно заблестел глазами. 
Честное слово, эта женщина заслуживает большего!
Время медленно подбирается к двумя часам. И тут происходит нечто странное. 
Примерно без трех минут два под истошные вопли группы поддержки и прочих