еще потеряли убитым своего товарища.
     Заскрипев, широко распахнулась дверь и отвлекла меня от воспоминаний. В 
черном проеме появился разведчик с висящим на груди автоматом. Оглядев комнату, 
он крикнул:
     – Близниченко! Со всеми людьми на правый фланг второго батальона.
     Стрелковый полк, куда входил этот батальон, занимал оборону перед селом 
Компаниевкой. Его правый фланг кончался напротив квадратной рощи, опушку 
которой опоясывала немецкая траншея.
     Близниченко с разведчиками прибыл в батальон к четырем часам утра. Я стоял 
среди своих ребят и думал: какая все же великая сила приказ. Команда – и люди 
готовы к бою. Вот и сейчас они все как один готовы выполнить любое задание. У 
всех подвешены к поясным ремням финки и гранаты, за спины закинуты автоматы с 
дисками.
     Справа из темноты донеслись сначала скрип снега, а потом негромко слова 
команды:
     – Глаза и уши – к командиру!
     Мы вскочили в траншею. К нам, освещая циферблат часов зеленым лучом фонаря,
 подошел капитан Неботов. Стройный, всегда подтянутый, худощавый, он был 
сосредоточен. По его хмурому взгляду мы догадались! предстоит серьезное задание.

     – Пришлось вызвать срочно, капитан жадно затянулся цигаркой. – Против кас 
действует новая немецкая дивизия, а ее силы, огневые точки до сих пор 
неизвестны. Поэтому, решено: провести разведку боем. Наша задача: изучить 
позицию врага, выявить ее уязвимые места, по возможности взять «языка». 
Действуем со стрелковой ротой. Ясно?
     – Так точно, товарищ капитан, – ответил Близниченко.
     – Через полчаса выходим на исходный рубеж, – добавил Неботов.
     Время подошло быстро. Мы начали продвигаться по нейтральной полосе, 
ориентируясь на левый угол квадратной рощи. В операции кроме нас участвуют, 
конечно, и артиллеристы. Они приготовились в любое время прикрыть нас. Но 
сейчас это преждевременно. Мы стремимся как можно быстрее подползти к позициям 
гитлеровцев. Ползем то попластунски, то на четвереньках, до крови натирая 
колени.
     Ползти оставалось недалеко. Над нейтральной полосой нависла мертвая, 
скованная морозом тишина. И нам она казалась подозрительной. Но вот ее нарушили 
стрелки: слева захлопали винтовочные выстрелы. Это – начало операции.
     И сейчас же передний край немцев задышал огнем – траекториями и целыми 
пучками светящихся трассирующих пуль. Откудато изза квадратной рощи и деревни 
Федосеевки ударили фашистские орудия, завыли шестиствольные минометы. Грохнули 
первые взрывы.
     – За мной! – крикнул Близниченко, и разведчики очутились в воронках. Я 
лежу рядом с Егором. Осторожно поднимаем из воронки головы.
     «Нейтралка» осветилась сплошным светом: над нами вист ракеты, и мы хорошо 
видим немецкую траншею и суетящихся в ней гитлеровцев. Но бросок в траншею 
сделать не удалось: не успели. Град свинца прижал разведчиков и стрелков к 
земле. Мороз заползал под маскхалаты.
     – Наблюдать за противником, – приказал Близниченко. – Точно засекать 
огневые точки.
     Перед глазами попрежнему ярко и четко вырисовывалась упруго дышащая огнем,
 местами изломанная линия переднего края немцев. Мы отмечаем огневые точки и 
тут же, по цепочке, передаем все, Что заметили, Близниченко. Он торопливо 
наносит наши данные на крупномасштабную карту. Мы уже не чувствуем холода. Так 
бывает всегда, когда сам понимаешь: дело, которое ты делаешь, – нужное и 
делается оно хорошо и правильно. Мы засекаем все новые и новые огневые точки 
врага, а Близниченко передает наши сведения по телефону в тыл. И вдруг – 
громкий голос Шолохова:
     – Егор, смотри, вон разрыв огневой ленты.
     – Это стык, – утвердительно сказал Близниченко и придвинулся к телефонному 
аппарату. – Восемнадцатый? Правее рощи вижу стык. Что говорите?.. Ясно.
     Командир, положив трубку полевого телефона, внимательно осмотрел нас и 
тихо сказал:
     – Приказано во что бы то ни стало достать «языка».
     – Где его взять, – заворчал прижавшийся к снегу маленький, юркий, с 
монгольским прищуром глаз Карабердин. – «Языки» на нейтралке не валяются.
     – Там, в стыке, на фланге, – повторил Близниченко приказание Неботова и 
чуть улыбнулся. – Может, и завалялся…
     Мы начали выдвижение. Усталость брала свое. Двигаться страшно тяжело. 
Наконец добрались до ложбинки, поросшей мелким кустарником, заросли которого 
тянулись к роще. Прошло полчаса. Наша артиллерия усилила огонь. Небо над 
нейтральной полосой наполнилось клокотаньем, воем мин и снарядов. Снежный наст 
вокруг покрылся сплошными воронками.
     Чтобы не быть обнаруженными, мы старались проползать мимо черных плешин – 
воронок: ведь мы в белых халатах. Погода благоприятствовала нам: ветер дул в 
нашу сторону. Мы выбрались на кукурузное поле и прислушались. И вдруг – ветер 
донес скрип снега и чейто голос. Напрягаем зрение и слух.
     Кругом темнота, ничего не видно: поземка сечет глаза. Влево от нас 
попрежнему идет бой. А что здесь? Западня, ловушка? Почему молчат немцы 
справа?
     – Выжидают, проклятые, – сказал ктото из разведчиков.
     – Поспешных выводов не делать, – предупредил Близниченко. – Усилить