года, и против каждого из них был список лиц, которые официально или через 
своих друзей могли знать об их проведении. В этом списке оказались видные 
японские политические деятели, генералы и адмиралы японской армии и 
военноморского флота, иностранные представители, простые служащие и машинистки 
японских правительственных ведомств, которые по роду своей служебной 
деятельности могли быть знакомы с официальными документами. В числе этих лиц 
были журналист Рихард Зорге, корреспонденции которого в газете «Франкфуртер 
цейтунг» свидетельствовали о хорошей осведомленности этого человека; журналист 
Бранко Вукелич, известный своими связями с руководящими сотрудниками 
«правительственного информационного агентства „Домей Цусин“; популярный 
японский журналист Ходзуми Одзаки, являвшийся личным советником 
премьерминистра и располагавший поэтому возможностью знакомиться с рядом 
секретных документов.
     Зорге, естественно, ничего не знал об этом списке. Если бы ему удалось о 
нем узнать, то он, конечно, временно прекратил бы свою разведывательную 
деятельность и распустил бы свою группу. Вместо этого Зорге, уверенный в своей 
безопасности, устроил вечеринку на своей шхуне.
     Както февральским вечером 1940 года небольшая рыбачья шхуна отправилась в 
плавание вдоль токийского побережья. На палубе шхуны были накрыты столы. Два 
официанта обслуживали гостей. На спокойной морской глади бледным светом играло 
отражение луны. За бортом шхуны тянулись два трала, и гости оживленно спорили 
между собой о том, сколько рыбы удастся поймать. Среди гостей были дипломаты, 
генералы и офицеры японской армии, маркиз Кидо, Одзаки и Макс Клаузен.
     Улов был небольшим, и скоро гости забыли о цели своей поездки. Клаузен 
нащупал в своем кармане сложенный вчетверо листок и решил, что настало время 
спуститься вниз в каюту. Он встал изза стола и вразвалку пошел к каюте. Через 
несколько минут он установил связь с «Висбаденом» и начал передачу донесения. 
На палубе японцы и немцы, теперь уже союзники по Антикоминтерновскому пакту, 
спорили по различным проблемам политики и военной стратегии. В донесении, 
переданном в Москву, содержались сведения о производстве боеприпасов, самолетов 
и танков предприятиями японской промышленности. Полчаса спустя Клаузен вернулся 
на палубу. Его отсутствия никто не заметил. Зорге дал указание шкиперу 
возвращаться обратно. Операция была закончена.
     К этому времени Клаузен уже без энтузиазма относился к своей 
разведывательной деятельности. Фирма, которую он возглавлял, преуспевала, 
получая большую прибыль. Предприятие, которое сначала казалось неразумным 
замыслом, теперь вылилось в одно из самых замечательных достижений Зорге.
     Но Макс постепенно все меньше и меньше проявлял интереса к своей работе, 
главное внимание уделяя прибыли, которую давала фирма. Зорге заметил эту 
перемену в Клаузене и обратил внимание на то, что Анна все чаще и чаще 
появляется в новых, дорогих платьях, носит очень дорогие браслеты и бусы. Он 
потребовал от Клаузена полного отчета о финансовой деятельности фирмы и 
состоянии оперативного бюджета. Без особого желания Макс представил Зорге отчет.
 Даже такой человек, как Зорге, который должен был знать все о делах фирмы, был 
поражен теми цифрами, которые он получил от Клаузена.
     Зорге сразу же приказал Клаузену выделить часть прибыли на оперативные 
нужды группы. Он сказал, что прибыль получена в процессе деятельности фирмы в 
интересах разведки и является дивидендом Советского Союза за тот вклад, который 
он внес в рабочий капитал предприятия. Согласившись с тем, что супруги Клаузен 
должны вести образ жизни, подобающий преуспевающим коммерсантам, Зорге серьезно 
упрекнул Клаузена за то, что он разрешал своей жене тратить деньги на покупку 
дорогих мехов. Клаузен попытался чтото возразить своему шефу, но у него не 
хватило смелости настоять на своем. Разочарованный Макс снова был вынужден 
вернуться к выполнению надоевшей ему обязанности радиста. Поскольку группа 
Зорге располагала теперь средствами в Токио, она могла больше не просить денег 
из Москвы.
     Клаузен отнюдь не считал капитал своей фирмы общим достоянием группы Зорге.
 Он совершенно забыл, что является всегонавсего номинальным руководителем 
фирмы и что основную тяжесть работы несли немецкие специалисты, считавшие, что 
они выполняют священный долг перед фатерландом и помогают союзнику своей страны.

     У Зорге не было времени, чтобы долго заниматься Максом. Перед ним стояла 
более сложная проблема. В Токио только что прибыл один из самых доверенных 
людей гиммлеровского гестапо. Он занял в посольстве должность офицера службы 
безопасности. Это был небезызвестный полковник Мейзингер, грубый и неприятный 
человек. Даже разговаривая с друзьями, он любовно похлопывал по кобуре своего 
пистолета. Сейчас Мейзингер известен в мире как палач Варшавы. По его приказу 
тысячи людей были уничтожены в еврейских гетто. Те же, кого не прельстили 
медовые речи полковника о рае в гетто, заживо сжигались им в своих домах. Зорге 
интересовал один вопрос: не вызван ли приезд Мейзингера в Токио какимилибо 
подозрениями Берлина о его деятельности? Но волнения Зорге были напрасны. 
Мейзингер был послан в Токио как в ссылку. В посольстве все, начиная от 
генерала Отта, относились к нему с презрением.
     Дружба между Зорге и послом Оттом к этому времени настолько окрепла, что 
Отт назначил его заведующим информационной службой посольства. Благодаря этому 
Зорге стал пользоваться дипломатической неприкосновенностью. По ходатайству 
Мейзингера Зорге было разрешено одновременно оставаться токийским 
корреспондентом газеты «Франкфуртер цейтунг».
     Мне неизвестно, как полковник Осаки сумел сократить список интересовавших 
его лиц до размеров, позволявших начать усиленное расследование. На суде он