запер дверь. В квартире оставалось трое - Рихард Зорге и Вукелич с Одзаки, 
отставшие от гостей. Как по мановению жезла, все вдруг отрезвели. Зорге оглядел 
закоулки дома и, не обнаружив ничего подозрительного, пригласил всех наверх. 
Маленький кабинет казался совсем тесным от множества книжных полок, 
поставленных вдоль стен. У окна на письменном столе, подобрав ноги, сидел на 
лотосе бронзовый Будда.
     - Нам нужно поговорить, - сказал Зорге, - такая возможность вряд ли скоро 
представится вновь. - Рихард говорил тихо, будто раздумывая вслух. - Зачем мы 
здесь? - спросил он, задумчиво стиснув рукой подбородок, и сам ответил:
     - Чтобы бороться против войны, против агрессивных планов нацистской 
Германии и японских милитаристов, ставших на сторону Гитлера. Это главное. Мы 
не враги Японии. Мы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь 
отвести вероятность войны между Японией и Советским Союзом. И мы должны 
выполнить эту благородную миссию.
     - Вы правы, - взволнованно воскликнул Одзаки, - именно благородную. Вы 
правы, и хорошо, что вы сказали эти слова именно сейчас, сегодня, когда мы 
начинаем борьбу. Да, мы патриоты, мы не враги Японии! Пусть думают обо мне что 
угодно - я чист перед собственной совестью. Вот моя рука!
     Он протянул руку Зорге, и она потонула в большой ладони Рихарда. Сверху 
легла рука Вукелича.
     Зорге снова повторил товарищам, чего ждет от их группы Москва. Центр 
поручает им выяснить: собирается ли Япония совершить нападение на Советский 
Союз на маньчжурской границе? Готовит ли она свои сухопутные и морские силы для 
этого? Как складываются отношения между Токио и Берлином после прихода Гитлера? 
Какова будет политика Японии по отношению к Китаю, к Англии, к Соединенным 
Штатам? Какие тайные силы движут японской политикой на международной арене, 
какова роль военной, наиболее агрессивно настроенной группировки? Переходит ли 
японская промышленность, вся экономика на военные рельсы?
     Зорге перечислял задачи, на которые требовалось дать ответ.
     - Но прежде чем отвечать на поставленные вопросы, - сказал он, - мы должны 
уяснить себе очень многое. Мы не должны быть только “почтовыми ящиками”, 
пересыльными пунктами для чьих-то сообщений. Мы сами должны стать источниками 
информации, а для этого нам нужно хорошо знать обстановку, досконально изучить 
каждую область, которая привлекает наше внимание.
     Еще раньше Зорге говорил с каждым в отдельности о его работе. Вот Ходзуми 
Одзаки - он специалист по Китаю, пользуется популярностью, уважением, доверием. 
Это даст ему возможность приблизиться к правящим кругам Японии. Он должен 
прежде всего добывать сведения о планах правительства, планах генерального 
штаба, военного министра. Конечно, это неимоверно трудно. Но все же Одзаки, 
видному обозревателю крупнейшей газеты, тут легче добиться успеха.
     Мияги должен расширять и поддерживать свои связи с военными кругами, 
наблюдать за внутренней жизнью страны, собирать факты, обобщать, делать выводы.
     Бранко Вукелич уже сумел установить связи с корреспондентами, он будет 
собирать информацию от журналистов - англичан, французов, американцев - о 
политике западных стран, касающейся дальневосточных проблем и особенно 
перспектив советско-японских отношений.
     На себя Зорге брал обязанность изучать связи нацистской Германии с" 
японским правительством. Здесь, как в фокусе громадной невидимой линзы, 
перекрещивались многие линии международной политики, от этих связей зависело 
очень многое.
     Спустя годы, когда выполнено было задание Центра и эта встреча разведчиков 
в праздник цветущей вишни стала воспоминанием, Рихард Зорге писал:
     "Мое изучение Японии не ограничивалось изучением книг и журнальных статей. 
Прежде всего я должен упомянуть о моих встречах с Одзаки и Мияги, которые 
состояли не только в передаче и обсуждении тех или иных сведений. Часто 
какая-нибудь реальная и непосредственная проблема, казавшаяся мне Довольно 
трудной, представала в совершенно ином свете в результате удачно подсказанной 
аналогии, сходного явления, развивающегося в другой стране, или же уводила 
русло беседы в глубины японской истории. Мои встречи с Одзаки были просто 
бесценными в этом плане из-за его необычайно широкой эрудиции как в японской, 
так и всеобщей истории и политике. В результате именно с его помощью я получил 
ясное представление об исключительной и своеобразной роли военной верхушки в 
управлении государством или природе “Генро” - Тайного совета государственных 
деятелей при императоре, который хотя и не был предусмотрен в конституции, но 
на деле являлся наиболее влиятельным политическим органом Японии...
     Никогда не смог бы я понять и японского искусства без Мияги. Наши встречи 
часто проходили на выставках и в музеях, и мы не видели ничего необычного в том,
 что обсуждение тех или иных вопросов нашей разведывательной работы или текущих 
политических событий отодвигалось на второй план экскурсами в область японского 
или китайского искусства...
     Изучение страны имело немаловажное значение для моего положения как 
журналиста, так как без этих знаний мне было бы трудно подняться над уровнем 
среднего немецкого корреспондента, который считался не особенно высоким. Они 
позволили мне добиться того, что в Германии меня признали лучшим 
корреспондентом по Японии. Редакция “Франкфурте? цайтунг”, в штате которой я 
числился, часто хвалила меня за то, что мои статьи поднимали ее международный 
престиж. Именно благодаря моему солидному положению как журналиста германский 
МИД предложил мне высокую официальную должность пресс-атташе... Вместе с тем 
моя журналистская слава влекла за собой бесчисленные просьбы о статьях от 
различных немецких периодических изданий, а “Франкфурте? цайтунг” и