, который, 
кстати, удовлетворял всем объективным условиям, что Гитлер, в принципе, мог 
предъявить к месту нахождения своей ставки, уже звучали многозначительно, но 
для разведки еще недостаточно убедительно. История разведки знает совпадения 
совершенно невероятные, какие и нарочно не придумаешь, предельно правдоподобные.
 Но стоит к ним приглядеться внимательнее, проверить, и обнаружится простая 
случайность, за которой не кроется решительно ничего стоящего и которая может 
лишь ввести в заблуждение.

Однако командование теперь имело достаточные основания, чтобы уделять этому 
городу особое внимание. К тому времени в отряд влилось много бойцов из числа 
побывавших в фашистском плену красноармейцев. Среди них разыскали несколько 
человек, в том числе Василия Неудахина, бежавших из лагерей, расположенных либо 
в самой Виннице, либо неподалеку. По одному их пригласили в штаб. Бойцы 
рассказали, что, по слухам, где-то под Винницей летом немцы вели большое 
строительство. «Что там строили, – заявил Неудахин, – никому не было известно. 
Знаю твердо только одно: послали туда наших несколько тысяч, но в лагеря не 
вернулся никто. Всех потом расстреляли».

Вот теперь уже разрозненные подозрения образовали некую, хоть и тоненькую, 
цепочку. Строить какое-либо секретное оборонительное сооружение под Винницей в 
то время, когда немцы кричали на весь мир о вот-вот грядущей окончательной 
победе над большевиками, они вряд ли бы стали. И конечно, всем было ясно, что 
ставка Гитлера должна быть мощным оборонительным сооружением, способным 
обеспечить безопасность фюрера и при бомбежках с воздуха, и в случае нападения 
партизан или заброшенного парашютного десанта.

Все эти подозрения и предположения перешли в почти твердую уверенность после 
очередного возвращения из Ровно Кузнецова. Николай Иванович вернулся в отряд 
для доклада. В последнее время он по заданию командования внимательно изучал 
все, что относилось к личности и деятельности рейхскомиссара Украины Эриха Коха.
 Это было довольно сложно, потому что Кох появлялся в Ровно лишь наездами, 
предпочитая в качестве гаулейтера Восточной Пруссии пребывать в основном в 
Кенигсберге. Кузнецов завязал обширный круг знакомств среди сотрудников 
рейхскомиссариата. Один из них и обмолвился как-то при нем, что Кох на 
несколько дней срочно уехал в Винницу. К этому же времени стало известно из 
совершенно независимых друг от друга достоверных источников о выезде, и тоже 
срочном, в Винницу из Киева генерального комиссара Магуниа, из Николаева – 
генерального комиссара Оппермана. Но и это могло оказаться всего лишь 
совпадением: Кох иногда проводил совещания со своими генеральными комиссарами 
не в Ровно, а в каком-нибудь другом городе.

Наконец, тот же Кузнецов сделал еще одно сообщение. Его «приятель», сотрудник 
СД, получил вызов в Житомир к самому рейхсфюреру CС, но не застал его, потому 
что тот, в свою очередь, был срочно вызван куда-то неподалеку (во всяком случае,
 не в Берлин) на несколько дней. Всего несколькими словами гестаповец 
проговорился о многом: петлицы с шитьем рейхсфюрера CС во всей фашистской 
Германии носил только один человек – Генрих Гиммлер! Его собственная ставка 
находилась в Житомире, а вызвать куда-либо Гиммлера мог только фюрер – Гитлер. 
Слово же «неподалеку» вполне подходило к Виннице.

На этом этапе сбора и анализа информации цепь умозаключений уже замыкалась. О 
простых совпадениях не было и речи. Никто из чекистов отряда больше не 
сомневался, что ставка фюрера именно в Виннице или поблизости от нее. 
Оставалось лишь определить ее точное местонахождение, выяснить, что она собой 
представляет, как охраняется, и тому подобное.

Для решения этих задач окольные пути уже не годились. Нужно было «зацепить» 
человека, имеющего доступ в ставку или хорошо информированного о ней, – иными 
словами, взять «длинного языка», много знающего. А вот как это сделать? И где?

Учитывая «столичное» положение Ровно, легче всего нужного человека можно было 
разыскать именно в этом городе. Но легкое в разведке далеко не всегда означает 
лучшее. Брать «языка» в Ровно не стоило по нескольким причинам. Во-первых, 
вывезти пленника из города было бы очень сложно, во всяком случае, много 
сложнее, чем взять. Малейший промах ставил бы под удар лучших разведчиков 
отряда, а только им можно было поручить столь ответственную операцию. Во-вторых,
 похищение видного офицера или чиновника сразу привлекло бы особое внимание 
гестапо, неминуемо навело бы на мысль, что в городе действует не только 
подполье, но и специально заброшенные советские разведчики. Вот почему «языка» 
следовало взять так, чтобы у немцев не возникло и тени подозрения, кому и для 
чего он потребовался.

Задачу эту обдумывали долго и тщательно. К решению ее пришли коллективно. Так 
возникла вначале смутная, а потом разработанная идея подвижной засады, или, как 
ее предпочитал образно называть Николай Кузнецов, «охота на индюков».

Предстоящая операция была тщательно засекречена. С самого начала «охота на 
индюков» строилась по плану и определенному расчету. Однако обстоятельства 
сложились так, что на помощь этому расчету, не исключавшему, впрочем, и 
элемента случайности, пришла вовремя добытая информация.

…Кузнецов с очередным визитом побывал в Ровно. Имел там несколько встреч с 
различными лицами из числа