гораздо 
более ответственная должность по сравнению с теми, которые я занимал до сих пор.

    С другой стороны, почти не оставалось свободного времени, которое Валентина 
и я пытались максимально использовать раньше. На работе, дома, на даче, в 
служебной машине — везде заставали меня телеграммы и телефонные звонки. Разница 
во времени с Западной Европой приводила к тому, что я был обязан принимать 
решения и отдавать приказы в любое время суток. Дом превратился постепенно в 
место ночлега. Где бы я ни находился — на концерте ли, в театре, — Центр всегда 
знал, в каком раду и в каком кресле я сижу. Такую жизнь не назовешь нормальной 
для рядового госслужащего, но она типична для руководящего сотрудника 
специальной службы, когда минуты могут иметь решающее значение для интересов 
страны и конкретных людей. Я к ней привык, и от своих обязанностей не отлынивал.

    Воскресенья, к счастью, я мог, за некоторыми исключениями, проводить в 
семье. В 1980 году мы получили ведомственную дачу в небольшом поселке, 
расположенном в непосредственной близости от штаб-квартиры ПГУ в Ясенево. Дача 
была небольшая, примерно 45 квадратных метров, но с удобствами: горячей водой, 
ванной, электричеством и, естественно, со всеми необходимыми телефонами, 
включая защищенные.
    Дача в Ясенево стала нашей отдушиной. Летними вечерами мы могли сидеть всем 
семейством на веранде и наслаждаться природой
109
и общением. Моя жена полюбила выращивать овощи и особенно цветы на небольшом 
участке рядом с домом. Зимой можно было пройтись по свежему снегу на лыжах 
прямо от калитки. Мы так полюбили дачу, что редко ночевали в городской квартире.
 Для службы также преимущество было очевидным: всего несколько минут езды до 
места работы. А в обычное время — полчаса пешком. Не говорю уже о том, что и во 
внеслужебное время руководящие работники разведки могли, гуляя, «погонять» 
мысли по важным вопросам. Учитывая преимущества ясеневских дач, начальник 
разведки В.А.Крючков в 1988 году, после своего назначения председателем КГБ, а 
затем и избрания членом политбюро ЦК КПСС, отказался переселиться на более 
просторную и комфортабельную государственную дачу.
    К нам в Ясенево приезжали близкие друзья праздновать дни рождения, другие 
события или просто в гости. Как правило, это были товарищи по учебе, 
дипломатической работе или разведслужбе. Мой опыт показывает, что подлинных 
друзей распознаешь после 50 лет. У нас, например, всегда был праздник, когда 
приезжал Нодар Майсурадзе. С ним я познакомился во время учебы в 
разведывательной школе. Грузинскую литературу я любил еще с детства. Но Нодар 
привил мне любовь ко многому другому, связанному с Грузией. И именно он показал 
Валентине и мне подлинную Грузию, не ту, что красовалась в туристических 
буклетах.
    Но далеко не все было радостным в нашей жизни в те годы. Летом 1980 года 
приехал в отпуск в Москву из загранкомандировки мой сын Александр вместе со 
своей очаровательной женой Ларисой. Супружеская жизнь у них складывалась удачно,
 и мои счастливые дети ждали пополнения в семействе. Вдруг часов в одиннадцать 
утра Валентина звонит мне на работу и сообщает, что Лариса потеряла сознание. 
Это был гром средь ясного неба. В три часа дня она скончалась от кровоизлияния 
в мозг.
    Смерть Ларисы стала подлинной трагедией семьи. Всех нас. Больше всего, 
конечно, Александра. Этот день в нашей семье — день траура навсегда.
    Но, как бы тяжело ни было, жизнь продолжалась. Трагедия произошла и в семье 
моего друга Нодара: безвременно, молодым, умер от рака его младший сын Шалва. И 
родители, и мы видели, как, будучи обреченным, он стоически боролся за свою 
жизнь и пытался примирить с предстоящей смертью близких.
    Нашим с Валентиной спасением во всех бедах и трудностях была привычка, 
приобретенная в Норвегии. Несмотря ни на что — будь то политические потрясения, 
служебные проблемы, семейные трудности, — пройти в воскресенье километров 
десять пешком, неторопливо и задумчиво, в любое время года. Естественно, все 
это было до тюрьмы.
     Глава 11
    В АНГЛО — СКАНДИНАВСКОМ
    ОТДЕЛЕ РАЗВЕДКИ
     
    В 1972 году, сразу после возвращения из командировки в Норвегию, я вновь 
приступил к работе в ПГУ КГБ СССР, которое, правда, размещалось, как я уже 
писал, теперь не в здании на площади Дзержинского, а в новом разведывательном 
комплексе за окружной дорогой Москвы в Ясенево. Третий отдел ПГУ на 
повседневном языке назывался англо-скандинавским отделом, хотя он занимался 
помимо указанных стран и регионов также Австралией, Новой Зеландией, Ирландией 
и Мальтой. В этом отделе Центра я проработал с 1972 по 1980 год, сначала 
заместителем начальника, а потом начальником.
    В должности заместителя начальника Третьего отдела я занимался 
преимущественно Скандинавией. Политическими фигурами на Севере Европы, 
привлекавшими к себе особое внимание и интерес, были, конечно же, Улоф Пальме в 
Швеции и Урхо Кекконен в Финляндии. Я никогда с ними лично не встречался, и оба 
они не были объектами прямого разведывательного интереса, но их роль в развитии 
политической обстановки в Европе и мире мы оценивали высоко.
    Улоф Пальме как политик нейтральной Швеции был близок Советскому Союзу в 
подходах ко многим международным событиям. На его мнение в нашей стране 
обращалось внимание задолго до того, как он стал премьер-министром. Это было 
вызвано тем, что Пальме, наряду с другими выдающимися европейскими 
государственными деятелями того времени — Вилли Брандтом в ФРГ и Андреасом 
Папандреу в Греции, выступал против войны США во Вьетнаме и распрост