вать для дискредитации его внешнеполитического курса. С 
другой стороны, приглашение главе норвежского правительства из Москвы явилось 
результатом общего потепления международного климата, которое в 1955 году лишь 
едва-едва ощущалось. Мы считали, что соседские отношения с Норвегией могут 
стать более стабильными и дружескими, чем в первые годы холодной войны, когда 
Норвегия стала членом НАТО. Нам было известно также, что Герхардсен в свое 
время весьма скептически отнесся к вступлению Норвегии в Североатлантический 
альянс. Он был сторонником создания скандинавского оборонительного союза. 
Только после провала планов создания такого союза Герхардсен нехотя согласился 
с членством Норвегии в НАТО как единственной реальной альтернативой.
    Членство Норвегии в НАТО вызвало конфликт внутри Норвежской рабочей партии 
и привело к изданию рядом социал-демократов газеты «Ориентеринг», а в 1961 году 
— к созданию Социалистической народной партии (СНП). В стане норвежской 
социал-демократии образовалось два противостоящих лагеря. Мы рассматривали
54
тогдашних министра иностранных дел Халварда Ланге и секретаря НРП Хокона Ли как 
наиболее видных представителей проамериканской и пронатовской линии в 
норвежской внешней политике.
    Герхардсен же проявлял гораздо большее, чем другие члены НРП, понимание 
того, что Норвегия является соседом великой державы, обладавшей к тому же 
ядерным потенциалом. Он признавал определенные преимущества членства Норвегии в 
НАТО, но одновременно отдавал себе отчет в том, что вовлечение страны в любой 
конфликт между США и Советским Союзом окажется для нее катастрофическим. Эта 
мысль нашла отражение и в его выступлении на совете глав правительств стран 
НАТО в Париже, о котором говорилось выше.
    Повторяю, принятие приглашения посетить Советский Союз в 1955 году, в самый 
разгар холодной войны, было для Герхардсена сопряжено с трудными 
внутриполитическими решениями. В первую очередь Герхардсен поставил вопрос о 
своей возможной поездке в Советский Союз на правлении Норвежской рабочей партии,
 в которое входили ключевые члены правительства, влиятельные фигуры партийного 
аппарата и руководители мощного Центрального объединения профсоюзов Норвегии 
(ЦОПН). Только после своей победы на этом форуме он смог чувствовать себя 
относительно уверенно, чтобы ответить согласием на советское приглашение.
    Герхардсен был прирожденным политиком и прекрасно знал правила игры. Без 
согласия центрального правления НРП в таком деликатном вопросе, как поездка в 
«медвежью берлогу» на Востоке — «логово» главного противника США и НАТО, все 
дальнейшие действия в этом направлении становились бессмысленными.
    Подозрительность была характерной чертой обеих сторон. Герхардсен понимал, 
что приглашение норвежского премьер-министра в Советский Союз в ноябре 1955 
года было и для Хрущева смелым шагом с точки зрения советской внутренней 
политики. Норвежский лидер был одним из немногих, кто в те годы усмотрел 
исторический шанс — как для Советского Союза, так и для Запада — в политике 
мирного сосуществования.
    10 ноября 1955 г. Эйнар и Верна Герхардсены в сопровождении министра 
торговли Арне Скауга с супругой вылетели в Москву. Я оставался в Норвегии, 
проводив их в аэропорту Осло. Именно там Верна дружески похлопала меня по щеке, 
что было запечатлено норвежскими фотографами.
    Мне известно, что в Москве к взглядам Герхардсена на вопросы международной 
безопасности относились с большим уважением. Документы, подписанные в ходе 
визита, по моему мнению, отражают результаты достигнутого сторонами 
взаимопонимания. Констатировалось, что Норвегия намерена отстаивать интересы 
своей безопасности в рамках НАТО и ООН, но все же уточнялось, что она не будет 
в мирное время размещать на своей территории иностранные войска
55
и ядерное оружие. Последнее обязательство было для нас особенно важным, 
поскольку устраняло опасность внезапного удара по Советскому Союзу с норвежской 
территории.
    Я не исключаю, что у части советского руководства на основании информации 
из различных источников существовало мнение о Норвегии как о наиболее слабом 
звене НАТО и о возможности добиться пересмотра членства в этом блоке. Но, 
думается, такие расчеты все же не были преобладающими.
    Возможно, именно для того, чтобы прощупать настроения норвежцев, Хрущев 
пошел на переговорах на необычный по тем временам шаг. Он предложил установить 
сотрудничество между КПСС и Норвежской рабочей партией как отрядами 
международного рабочего движения. Этот вопрос Герхардсен аккуратно снял с 
повестки дня, отметив, что он находится в Советском Союзе с официальным визитом 
в качестве премьер-министра, а не председателя партии и не имеет полномочий для 
обсуждения такого предложения.
    Это не помешало тому, что в последующие годы контакты с норвежскими 
социал-демократами все же были установлены, но не на официальном уровне. 
Встречи проводились по линии СМИ, общества «Знание» и Рабочего 
просветительского союза, родственной норвежской организации. С руководителем 
последнего, Георгом Лиунгом, я близко познакомился, и мы часто вели 
конструктивные и интересные беседы вплоть до моего окончательного отъезда из 
Норвегии. Несмотря на то что контакты различных советских организаций с 
норвежскими социал-демократами были неофициальными, я убежден, что косвенно они 
стали возможными именно после визита Герхардсена в Советский Союз.
    Мои отношения с семьей Герхардсен становились все более личными и 
доверительными. Я познакомился с сыном премьера — Руне. Однажды на Рождество я 
передал Руне подарок от советского посла — плюшевого медвежонка. 
Герхардсену-младшему подарок, видимо, понравился: всякий раз, когда я приходил 
к ним домой, медвежонка можно было видеть восседающим на диване. Премьер 
отнесся к подарку