«Ритца», чтобы те читали ее почту, он не принял на веру, даже посчитал это 
утверждение абсурдным. А возможность того, что те же самые служащие отеля могли 
бы сообщить фон Калле об упоминании Мата Хари имени Аллара как британского 
шпиона, была для него вполне приемлемой. Он не только с ходу принял ее, но даже 
воспользовался ею как одой из причин для последующей казни своей жертвы.)

Бушардон продолжал указывать на то, что «информация о невидимых чернилах имела 
огромную важность», ведь это означало, что немцы узнают, что французы раскрыли 
состав и принцип использования их сверхсекретных чернил, открытие, которое 
французам не удалось сделать до 9 октября 1916 года, и это — сделал вывод 
Бушардон — было как раз за месяц до того, как Мата Хари выехала из Парижа в 
Испанию.

Мата Хари вернулась к предыдущему обвинению капитана:

— Вы все время утверждаете, что я предложила французской контрразведке свои 
услуги. Это не так. Я вообще ничего не предлагала капитану Ладу. Это он 
попросил меня работать для него. Я согласилась лишь через месяц и после долгого 
обдумывания. К тому времени у меня уже были большие планы, но я не знала, 
увенчаются ли они успехом. В любом случае — так как мне должны были заплатить 
лишь после выполнения моей работы, я ничего не украла у капитана. Что касается 
чернил — я клянусь, что не знаю вовсе ничего об этом.

— Какие чернила для тайнописи вы получали от немцев, прежде чем встретились с 
фон Калле?

— Я повторяю, что не имела никаких контактов с немцами, до того как 
познакомилась с фон Калле. Это достаточная причина, чтобы у меня не было 
никаких чернил, о которых вы говорите.

— Итак, тогда я предъявлю вам улики. Не зная, что вы арестованы, Берлин 6 марта 
послал фон Калле следующее сообщение: «Пожалуйста, сообщите нам, была ли 
проинструктирована агент Х-21, что для всех донесений следует использовать 
невидимые чернила, переданные ей, и показали ли ей, что применение этих чернил 
не может быть обнаружено противником».

Еще 23 декабря — чтобы держать вас в курсе дела — немецкая разведка послала фон 
Калле такое сообщение: «Невидимые чернила, которыми располагает Х-21, не могут 
быть обнаружены французами, если бумагу до и после применения чернил 
обрабатывать точно по инструкции».

— Я вообще ничего не понимаю в этой вашей истории с секретными чернилами, — 
возразила Мата Хари. — Я никогда в жизни не пользовалась чернилами для 
тайнописи, а, кроме того, где бы я могла спрятать их в Англии, когда там 
обыскали весь мой багаж, а все туалетные принадлежности проверяли химическими 
методами? И, наконец, и еще раз — я не агент Х-21.

Но Бушардон еще не закончил:

— Мы просим вам серьезно подумать обо всем, что обсуждалось сегодня. Вы 
упоминали некие сведения, которые передавали полковнику Данвиню и капитану Ладу,
 и о ценности которых нам придется судить самим. Но не могли ли вы 
руководствоваться при этом иными соображениями? Вам было тяжело дальше жить в 
Мадриде, как вы жили, и по-прежнему встречаться с фон Калле. Так как вы точно 
знали, что за вами всегда следят наши агенты, вам нужно было задуматься об 
объяснениях, которые вам пришлось бы давать при случае. И потому чтобы 
объяснить мотивы ваших посещений немецкого военного атташе и рассеять наши 
подозрения, вам просто необходимо было действовать так, будто вы поставляете 
французам некоторые сведения. Это основополагающий принцип любой 
разведывательной игры. Вы слишком умны, чтобы не учитывать это.

— Я могу только повторить, что уже говорила всегда. — Я никогда не делала 
французам каких-либо предложений по моей собственной инициативе. Я не 
специалист в шпионских делах, потому что просто никогда о них не думала — пока 
меня не привел к ним разговор с капитаном Ладу. Я понятия не имею, что нужно 
делать и что нельзя. Я сказала ему прямо и четко:— Капитан, если я получу для 
вас информацию, обязательно проверьте ее перед тем, как воспользоваться. Я могу 
вам передавать только то, что и как я слышу. И когда он предложил мне 
французские невидимые чернила, я отказалась. Во всяком случае, это был бы очень 
милый подарок для немцев — если бы я работала на них.

И когда он соблазнял меня возможностью познакомиться с его агентами, я тоже 
отказалась. Но если бы я была на службе у немцев, то как же я упустила бы такую 
возможность передать им их имена?

Когда я заметила, что капитан Ладу несколько недоверчив, я сказала ему: — Я не 
хочу знать никаких ваших секретов, дайте мне действовать моими собственными 
методами. Я прошу от вас только одного: оставьте меня в покое. — Хорошо, — 
ответил он. И мы пожали друг другу руки.