передала им, — об операциях подлодок у Марокко и о знании немцами французского 
радиокода — названы им «устаревшими и не имевшими никакого значения»?

1 мая Бушардон сидел напротив своей жертвы в совершенно другом настроении. 
Теперь он, по своей теории, обладал всеми козырями в руке. Он начал день с 
вводного вопроса: — На одном из ваших предыдущих допросов вы сказали мне, что 
были не в состоянии рассказать фон Калле какие-либо важные сведения военного 
или политического характера, потому что покинули Францию за сорок три дня до 
того. Я хотел бы указать вам на то, что есть сведения, которые важны и по 
прошествии сорока трех дней.

— Я повторяю, что я пошла на встречу с фон Калле не ради собственных интересов. 
Я не знала до того ни его имени, ни его звания. У меня не было ни малейших 
представлений. Капитан Ладу настоятельно рекомендовал мне доказать мои 
способности и надежность. Потому, когда я после моих приключений в Фалмуте 
снова оказалась в Мадриде и не получила никаких инструкций, я сказала себе: — 
Если ты по собственной инициативе войдешь в контакт с немцами, то капитан 
заплатит тебе, когда ты вернешься в Париж.

Я никогда не пыталась что-то скрывать. Я в письменной форме всегда держала 
капитана Ладу в курсе дела. Если я, возможно, не называла военного атташе по 
имени, то я достаточно точно сообщала, что установила контакт с важным лицом в 
немецком посольстве. Кроме того, я все подробно рассказала полковнику Данвиню, 
которому я сообщила еще три важные новости. Мне казалось, что полковник передал 
эти сведения дальше по инстанциям, приехав в Париж, но он не сказал, от кого 
они. Если бы французы не были довольны моими услугами, то они просто не дали бы 
мне визу для возвращения во Францию. Это было бы более правильно».

Тут Бушардон и вытащил свой главный козырь — тот самый, который считал уже 
готовым смертным приговором: — Несколько дней назад мы получили достоверное 
подтверждение, что вы разыграли очень дерзкую комедию с нашей контрразведкой и 
также с нами. Вы — агент Х-21 и принадлежите к центральному информационному 
бюро в Кёльне. После того, как вы в 1916 году во второй раз были посланы во 
Францию, вы сделали вид, что приняли предложение капитана Ладу отправиться по 
его заданию в Бельгию. За месяц ноябрь 1916 года вы получили в Париже 5000 
франков, отправленных из Германии. И, наконец, вы сообщили фон Калле целый ряд 
важных политических, дипломатических и военных сведений.

Но Мата Хари вовсе не была огорошена этими разоблачениями: — Вы совершаете ту 
же ошибку, что и капитан Ладу, когда он утверждал, что я агент АФ-44 из 
Антверпена, или англичане, настаивавшие на том, что я Клара Бенедикс. Вы просто 
принимаете меня за кого-то другого. Где-то тут скрыта ошибка. Капитан Ладу и 
англичане тоже думали, что у них на руках есть доказательства. Но факты 
заставили их передумать. Я еще раз утверждаю, я не по собственной инициативе и 
не в собственных интересах пришла на Бульвар Сен-Жермен.

— Ну, а теперь — если нам так нужно вас убедить, то я должен сказать вам, что у 
нас есть полный текст одной радиограммы, которую фон Калле отправил 13 декабря 
в Берлин, и которая достигла своего места назначения. Что же сообщает в ней фон 
Калле?

«Агент Х— 21, принадлежащий к центральному информационному бюро в Кёльне, в 
марте отправлена во второй раз во Францию, и прибыла туда. Она притворилась, 
что примет предложение по оказанию услуг французскому разведывательному бюро и 
в его интересах выполнит пробное задание в Бельгии. Она хотела прибыть из 
Испании в Голландию на борту корабля „Голландия“, но была 11 ноября арестована 
в Фалмуте, потому что ее приняли за кого-то другого. После того, как ошибка 
была обнаружена, ее вернули в Испанию, потому что англичане по-прежнему считали 
ее подозрительной».

— Это же вы, не так ли? Вы же сами добровольно и во всех подробностях описали 
нам ваши злоключения в Англии, чтобы идентификацию тут можно было считать 
абсолютно точной. Но если вы это лицо, то вы и агент Х-21. Только не пытайтесь 
рассказывать, что вы лишь обманывали фон Калле, разыгрывая перед ним вашу 
принадлежность к агентуре немецкой разведки, и выдумали ваш кодовый номер. Фон 
Калле, естественно, не упустил бы возможности проверить эти сведения по линии 
своей организации. 23 декабря 1916 года он получил инструкцию о выплате Х-21 
трех тысяч франков. Но вы потребовали за информацию десять тысяч франков. Какую 
информацию передали вы фон Калле, которая была настолько высоко оценена 
Берлином, чтобы вам выплатили пусть и не желаемые десять тысяч, но все-таки три 
тысячи франков? Ведь фон Калле заплатил вам 3500 песет и сообщил об этом в 
Берлин 26 декабря 1916 года.

— В Испании полно немецких агентов, — ответила Мата Хари. — И в каждой 
телеграмме могут быть ошибки. Возможно, фон Калле хотел разузнать, кто я есть и 
каких людей я знаю. Возможно, он подкупил служащих отеля «Ритц», чтобы они 
просматривали мою почту и собирали обо мне сведения. Кроме того, мне нужно 
отметить, что некая госпожа Блюме тоже была арестована на борту «Голландии». 
Она была немкой, приехавшей из Голландии. Этот арест состоялся, правда, не в 
том рейсе, которым путешествовала я, а в другое время,