представителем фирмы, выпускавшей шампанские вина «Heidsieck». -Когда он умер,
 — горько сказала его вдова, то не оставил мне ни единого су.

Тем не менее, это был великий период в жизни Мата Хари. Когда она время от 
времени возвращалась из Эвра в Париж, там во всех газетах и журналах появлялись 
фотографии, изображавшие ее на скачках и иных больших мероприятиях. Приехав в 
санаторий в Виттель в августе 1911 года, она побывала на скачках «Конкур Иппик».
 Шесть лет спустя тот же город будет неоднократно упоминаться на суде, когда ее 
вызовут на заседание в третий и последний раз в жизни — в этот раз из-за 
шпионажа.

За это время она переехала в маленький, но очень привлекательный дом близ 
Парижа. Он находился в пригороде Нёйи-сюр-Сен, Рю Виндзор, 11. Ксавье Руссо 
обставил для нее этот дом. Но он никогда не был в состоянии заплатить за мебель.
 Как рассказывала мне его вдова, чек к оплате получила она — правда, так 
никогда его и не оплатила. Когда Мата Хари жила в доме, сад был площадью в 560 
квадратных метров. Так как вокруг других домов не было, он был достаточно велик,
 чтобы Мата Хари могла развлекать там танцами своих гостей — порой, если было 
нужно, то и голой.




ГЛАВА 8


Мата Хари приблизилась к такому периоду в своей карьере, которым она могла бы 
гордиться больше всего. Габриэль Астрюк устроил для нее выступление в миланском 
театре «Ла Скала». Одновременно он постарался устроить так, чтобы она выступала 
вместе с Русским балетом, первое выступление которого в Монте-Карло состоялось 
именно благодаря совместным усилиям Габриэля Астрюка и Рауля Гюнсбурга. 
Художник Леон Бакст, занимавшийся сценическим оформлением выступления труппы, 
который был одновременно близким сотрудником Сергея Дягилева, получил 
предложение создать особенные костюмы для выступлений Мата Хари в Милане. Но 
из-за финансовых трудностей Руссо материальное положение Мата Хари тоже 
ухудшилось. Она так и писала Астрюку из Нёйи: — Нам Бакст не нужен.

Одновременно ее чувство рекламы подсказало ей идею сообщить своему импресарио, 
что она до отъезда в Милан закажет еще несколько своих фотографий в образе 
Венеры. Это была как раз та роль, которую она должна была танцевать в «Ла 
Скала». Имея на руках контракт с самым большим оперным театром в мире, она уже 
носилась с идеями о подобных выступлениях и в других местах.

С точки зрения искусства она по-прежнему считала себя в самой лучшей форме. 
Если Монте-Карло был уже золотым контрактом, то приглашение в Милан поставило 
на него печать истинной драгоценности. Она на самом деле «нашла свое место». В 
1905 году как малоизвестная любительница без всякого обучения она начала 
танцевать. Через семь с половиной лет ее слава из частных парижских салонов 
пробилась через варьете, чтобы достичь апогея в Милане. Окончательно и 
бесспорно она была признана выдающейся танцовщицей. Не потому, что она 
воздействовала на зрителей эротикой, а потому что умела танцевать.

Во время театральных сезонов 1911 — 1912 годов Мата Хари танцевала в «Ла Скала» 
в двух балетах. Здесь она встретила, как она сообщала Астрюку, Преображенскую, 
самую выдающуюся балерину того времени, «которая дала мне несколько очень 
полезных советов». На открытии сезона она танцевала свой ставший уже знаменитым 
танец «Принцесса и волшебный цветок» — в пятом акте оперы немецкого композитора 
Глюка «Армид», написанной в 1777 году. В новом балете, на музыку Маренко, она 4 
января 1912 года была Венерой. Мата Хари была очень довольна своими 
выступлениями. И она была права. Некоторые из самых красивых фотографий в ее 
альбомах датируются как раз этим временем. В подписях к фото она пишет как бы с 
некоторой дистанции и называет себя в третьем лице: «Мата Хари в роли Венеры в 
„Ла Скале“ в Милане».

Оркестром на первом спектакле сезона дирижировал Туллио Серафин, который уже 
тогда, в возрасте тридцати трех лет, был очень известным дирижером. Даже в 1963 
году, когда ему исполнилось 84 года, он по-прежнему оставался одним из самых 
выдающихся итальянских оперных дирижеров. Он хорошо помнил Мата Хари. Она была 
«восхитительным созданием», говорил он мне. — Очень культурная, с природными 
задатками к искусству. Производила впечатление просто природной аристократки. 
Но кроме того, она была серьезной актрисой, — говорил маэстро. Желая 
подчеркнуть ее неповторимую индивидуальность, он воспользовался точным 
выражением — «una personalita» («личность»).

Миланские газеты были потрясены. Они не знали, как описать выступления Мата 
Хари. Это были совсем не те танцы, к которым они привыкли. «Коррьере делла 
Сера» посчитала ее танцы несколько медленными, но похвалила ее «выразительные 
движения». Газета назвала Мата Хари «мастером танцевального искусства, с 
изобретательным даром мимики, творческой фантазией и необычайной силой 
выразительности». Газета «Ломбардия» от 5 января 1912 года оценила ее