– для нас важно, чтобы и Одри была счастлива».
 Но счастливой Одри не была. У нее возобновились приступы астмы. К тому же мать 
противодействовала ее браку с Феррером. Это был один из тех немногих случаев, 
когда Одри и ее мать расстались в ссоре. И Одри с радостью ухватилась за совет 
врачей подышать свежим воздухом швейцарских Альп. Это устраивало и Мела Феррера.
 Было ли это им специально задумано или оказалось чистой случайностью, но он 
получил роль в итальянском фильме, который предполагалось снимать на Сицилии и 
в Риме. От Италии до Гстаада, где отдыхала Одри, было совсем недалеко. Бледная, 
худая, она поехала в Европу в полном одиночестве, не разрешив матери 
сопровождать ее. «Я хочу наслаждаться жизнью, а не превращаться в развалину», – 
сказала она с жалобной интонацией в голосе, покидая Нью-Йорк. В Гстаад Одри 
сделалась предметом поклонения и любопытства. Это было похоже на то, что 
происходило с ее героиней в «Римских каникулах». Видимо, от славы нигде нельзя 
укрыться. В витринах магазинов выставлялись ее портреты в рамках, словно она 
была членом королевский семьи. В местном кинотеатре демонстрировали «тот самый 
фильм». После нескольких дней вынужденного уединения в своей комнате и 
созерцания по сезону дождливой погоды за окном Одри почувствовала, что уже 
превратилась в развалину.
 В полном отчаянии она обратилась за помощью к Мелу. Он помог ей уехать из 
Гстаада в комфортабельную гостиницу в Бургенштоке рядом с озером Люцерн, 
окруженном горами. Хозяин отеля фриц Фрей пообещал избавить ее от нежелательных 
визитеров.
 И сразу же здоровье пошло на поправку. Ее шале (дачный домик) было обставлено 
в светлых, радостных тонах, а от непрошеных гостей защищала охрана. Фрей весьма 
предусмотрительно отключил ее телефон. Все звонки поступали на номер отеля и 
тщательно проверялись. Соединяли только с Мелом и матерью Одри. Врач в 
гостинице прописал ей усиленную диету, сам внимательно следил за ее соблюдением.
 В восемь вечера она должна была уже ложиться спать. Этот режим пришелся ей по 
вкусу. Кровяное давление у нее понизилось. Приступы астмы прекратились.
 Одри воспользовалась тишиной, чтобы оценить прошлое и подумать о будущем. Оно 
казалось неполным без любимого человека. Она согласилась подумать над 
предложением, которое Мел сделал ей перед отъездом из Нью-Йорка в
 Европу. «Она приняла решение в конце лета, – рассказывает один знакомый. – 
Приближался тридцать седьмой день рождения Мела. Съемки фильма с его участием 
продолжались в Италии. Одри послала ему платиновые наручные часы с надписью 
„Схожу с ума по парню“. Это строчка из песенки Ноэля Кауэрда. Слова означали, 
что она приняла его предложение».
 «Мое главное стремление состоит в том, чтобы сделать карьеру и не стать при 
этом карьеристкой», – говорит Одри. Их разлука с Мелом Феррером подтвердила, 
что ей очень его не хватает. Теперь у нее уже было достаточно доказательств 
того, что до сих пор ее не оценивали по достоинству. Брак, чувствовала Одри, 
позволит ей сделать карьеру. Кроме того, она любила Мела. Ровно через месяц они 
поженились.
 Мел Феррер вылетел на самолете из Рима в Женеву. Студия, понимая, что она 
только выиграет от рекламы этой женитьбы, специально для Мела изменила 
расписание съемок. Было сделано все возможное, чтобы церемония проходила в 
узком кругу близких и друзей. Одри теперь знала все отрицательные стороны 
известности. Она помнила совет Валентины Кортезе и собиралась сама для себя 
устанавливать правила. Взрыв ее гнева вызвал местный фотограф, который без 
приглашения появился в мэрии городка Буош, расположенного на берегу озера. Там 
состоялась гражданская церемония заключения брака за день до венчания в церкви. 
Как только все закончилось, Мел с Одри, не медля ни минуты, через кухню 
проследовали на задний двор, где их ждал автомобиль.
 На следующий день, 25 сентября 1954 года, отряд швейцарской полиции оградил их 
от излишнего любопытства зевак. Двери маленькой протестантской церквушки XIII 
века в Бургенштоке были заперты, как только жених, невеста и два десятка гостей 
вошли в храм. Шел проливной дождь. Одри одной рукой поддерживала свое свадебное 
платье из белого органди, чтобы оно не касалось мокрой земли, а в другой 
держала молитвенник в белом кожаном переплете. Ее темно-каштановые волосы 
украшал венок из белых роз. Ее шафером был сэр Невиль Блэнд, бывший британский 
посол в Гааге. Присутствовали также сестра Мела и двое его детей: Пепа и Марк,
 – от его брака с Фрэнсис Пилчард. Не было сводных братьев Одри: Ян и Александр 
Уффорды работали тогда в бывших голландских колониях. Баронесса ван Хеемстра 
плакала. Вся церемония бракосочетания проходила по-французски.
 Присутствие Ричарда Миланда, представителя студии «Парамаунт» в Лондоне, 
напоминало о том, что студия доброжелательно, но внимательно следит за тем, как 
две кинозвезды дают свои брачные обеты. Голливудские корпорации не слишком 
радовались, если их знаменитости, приносящие грандиозные доходы, заключали 
какие-то свои контракты. К обычным проблемам, связанным с поддержанием славы 
звезды, прибавлялись новые хлопоты о двух карьерах, чтобы обе знаменитости 
могли жить в браке и давать прибыль. Среди гостей на бракосочетании был и 
человек, от которого у руководителей «Парамаунта» будет не раз еще болеть 
голова.
 Это – Курт Фрингс, новый агент Одри, нанятый ею по совету Мела. Внешность 
Фрингса безошибочно указывала на его суть: это был мощный характер. Он родился 
в Германии, был боксером. В США Фрингса заметили Уайлер и Уайлдер, а затем и 
другие знаменитости. Они знали, как можно использовать его боксерскую 
драчливость в «разборках» по поводу заключения студийных контрактов и выбивать 
из хозяев большие суммы. Вскоре у него уже был целый список клиентов. Именно 
Курту Фрингсу Одри обязана тем, что стала высокооплачиваемой звездой. Мелу 
Ферреру не нужно было преподносить ей никаких других свадебных подарков – 
представляя Одри Фрингсу, он тем самым дарил ей огромное состояние.
 После короткого приема в частном гольф-клубе молодожены в