портации. Майкл Бэлкон, продюсер 
этой комедии, хотел найти на женскую роль «смазливенькую девицу», чья страсть к 
Гиннесу должна была подчеркнуть, как похищение целого состояния изменило тихого 
и маленького человека. Мягкий женственный облик Одри привлек внимание Бэлкона. 
И позднее он также публично «кусал себе локти» из-за того, что не подписал с 
ней контракт. Это, тем не менее, уже успел сделать обладатель более острого 
глаза.
 Роберт Леннард и «Ассошиэйтед Бритиш корпорейшн», одна из крупнейших 
киностудий Англии, заметили Одри в «Пикантном соусе». После просмотра отснятых 
кадров «Людей с лавандового холма» они подписали контракт с Одри на участие в 
англо-французском фильме «Мы едем в Монте-Карло». Съемки фильма начинались тем 
летом в Монако и на Лазурном берегу.
 Одри свободно говорила по-французски, и это давало возможность одновременно 
снимать два варианта фильма: английский и французский. Одри же в этом 
предприятии привлекала возможность наесться досыта и вдоволь позагорать.
 После этого Леннард убедил компанию «Ассошиэйтед Бритиш» заключить с Одри 
контракт на три года с начальной суммой гонорара в 12 фунтов (33,60 долларов) в 
неделю. Она сохранила право на работу в театре. Согласившись на эти условия, 
вполне стандартные для начинающих актрис в те времена, Одри, как выяснилось 
позже, совершила большую ошибку.
 Леннард решил занять ее в фильме, который студия рассматривала как престижный. 
Идея фильма «Секретные люди» пришла в голову режиссеру Торольду Дикинсону и его 
соавтору, английскому романисту Джойсу Кэри. Это был политический триллер о 
беженцах из континентальной Европы, которых втянули в заговор с целью убить 
диктатора в одной из балканских стран. Как только Дикинсон и его продюсер Сидни 
Коул увидели Одри в «Пикантном соусе» – а на посещение этого представления их 
подвигла ее фотография, опубликованная в одной лондонской вечерней газете, – 
они сразу же решили дать ей роль. Однако накануне съемок жадные и ограниченные 
шотландские бюрократы, управлявшие компанией «Ассошиэйтед Бритиш», отказались 
от проекта, убежденные, что фильм обречен на провал в прокате – слишком 
политический, слишком интеллектуальный, слишком далекий от проблем британского 
зрителя. Одри при всей ее наивности поняла, в какую ловушку она попала. Те люди,
 с которыми она заключила контракт, сами звезд с неба не хватали и, уж конечно, 
не умели их создавать. Они были примитивными и сверхосторожными бухгалтерами от 
искусства. Им нравилось, если рисковали другие, а сами они оставались в стороне,
 но при этом получали свою долю прибыли, если риск оказался удачным. Несколько 
лет Одри была тем «золотым дождем», который пролился на компанию «Ассошиэйтед 
Бритиш».
 Работа над «Секретными людьми» сдвинулась с мертвой точки, когда Майкл Бэлкон 
пригласил съемочную группу фильма, этого «отвергнутого всеми сироты», на свою 
студию. Он надеялся, что «серьезная» тематика станет спасительным «вливанием 
новой крови». Дело в том, что студия выпускала в последние годы тусклые и 
плоские комедии. Начало съемок было назначено на весну 1951 года. 30 октября 
1950 года Торольд Дикинсон провел пробу Одри на роль Норы, юной сестры героини. 
Она уже знала все об этом фильме, так как отдел, в котором готовился фильм, 
находился рядом со съемочной площадкой, где снимался эпизод из «Людей с 
лавандового холма» с ее участием. Одри попыталась выудить у сотрудников Бэлкона,
 нет ли там чего-нибудь для нее. «Она была крайне честолюбива», – вспоминает 
Линдсей Андерсон, режиссер-постановщик таких фильмов, как «Такова спортивная 
жизнь» и «Если…».
 "Она даже не производила впечатление актрисы, – рассказывает Андерсон. – Те 
эпизодические роли, в которых она успела сняться тогда, не давали никакого 
представления о ее огромном таланте. И Торольда привлекла она как танцовщица. 
Он отмечал в ней «живость». И опять высокий рост Одри стал источником проблем. 
Дикинсону показалось, что она высоковата для Норы и не так смотрелась рядом со 
своей старшей сестрой, роль которой предложили итальянской актрисе Леа Падовани.
 И первое, что сделали с Одри во время пробы, – это поставили ее к стене 
кабинета и измерили рост. Никаких сомнений: она слишком высока! Но вскоре 
Падовани отказалась от участия в фильме из-за того, что не смогла выполнять 
свои контракты.
 И лишние дюймы Одри уже не имели значения, когда ее партнершей стала Валентина 
Кортезе. (Двадцать пять лет спустя Одри обнаружила карандашные отметки, 
фиксировавшие ее рост на стене офиса на студии в Илинге. В том кабинете не 
делали ремонта со дня той самой пробы.)
 Настоящие кинопробы на роль Норы начались только 15 февраля 1951 года. У Одри 
нашлась соперница, которая тоже претендовала на эту роль. Они обе должны были 
танцевать и разыгрывать сцену беседы. Одри вначале повезло, так как хореограф, 
которая отвечала за балетные сцены, в прошлом была коллегой мадам Рамбер. Но ее 
сильное «участие» стало медвежьей услугой. Она слишком откровенно 
«подсказывала», бросала поощрительные реплики, делала знаки руками. Все это 
вызвало страшное раздражение у Спака Григгена, главного ассистента режиссера. 
Он пригрозил, что пожалуется на нее в могущественный профсоюз кинодеятелей. («В 
следующий раз ей доверят лишь передвигать прожектора».) Кинопроба Одри была 
признана неудачной.
 Актерская проба ее соперницы прошла на «удовлетворительно», но дневниковые 
записи Андерсона того времени свидетельствуют, что «ее глаза слишком 
выразительны, в них виден опыт». В глазах же Одри, напротив, присутствовало 
крайне желательное для предполагаемой роли качество – невинность. Ее снова 
пригласили на студию 23 февраля. Она и другая актриса, профессиональная 
танцовщица, вновь должны были пройти испытание в танце и актерском мастерстве.
 На сей раз удача сопутствовала Одри с начала и до конца. Скорее всего, о ней 
уже шли взволнованные пересуды на студии, так как Валентина Кортезе