золовке Мейбл Рейнолдс. «Мы проводим время в веселой живой суете! У Джека брали 
интервью по меньшей мере раз шестьдесят... Я потихоньку лечусь среди сосен в 
прелестной деревушке Лейквуд, штат Нью-Джерси, и за неделю прибавила в весе 11 
фунтов».
 Пока Ада отдыхала и набиралась сил, Джон начал работу, связанную с постановкой 
«Простака». После вынужденного бездействия на корабле он был счастлив всецело 
заняться делом. «В первый день мы репетировали 14 часов... Работали от полудня 
до 2-х часов ночи. Заметны улучшения, особенно во втором акте. Мы прогнали его 
трижды». Американские журналисты и газетчики высказывались по поводу пьесы с 
большим энтузиазмом, чем их английские коллеги: «Юмор и сердечное волнение» – 
так озаглавила свою заметку «Нью-Йорк Таймс».
 Сразу же после премьеры Голсуорси на несколько дней отбыли в Бостон, а оттуда 
через Нью-Йорк – в Чикаго. 20 марта с поезда по дороге в Чикаго они оба 
отправили письма: Джон – Гилберту Мюррею, Ада – Мейбл Рейнолдс. Джон пишет о 
своих планах: для возвращения в Англию они забронировали на 11 мая билеты на 
«Титаник». Он предлагал супругам Мюррей, которые в это время были в Америке, не 
терять времени и также заказать билеты на это злосчастное судно, так как «оно 
новое и очень популярное» («Титаник» так и не достиг берегов Америки, затонув 
15 апреля и унеся множество человеческих жизней) . В обоих письмах выражаются 
восторги по поводу Америки, особенно в письме Ады. Она чувствовала себя гораздо 
лучше и считала «Нью-Йорк... лучшим городом не только в плане духовном; здешний 
воздух заставляет чувствовать себя легким, как перышко. Нас много приглашали на 
разные обеды и ужины и сильно избаловали, а в прошлую пятницу мы поехали в 
Бостон, где нас ждал сюрприз»...
 Американское путешествие 1912 года было именно тем, что нужно для обоих 
Голсуорси, перенесших зимой столь сильные эмоциональные потрясения. Они не 
только отвлеклись новыми впечатлениями, но, поскольку их везде очень тепло и 
радушно принимали, Голсуорси получил моральную поддержку и убедился в том, с 
каким энтузиазмом относятся к его творчеству по эту сторону Атлантического 
океана. «Я думала, что Чикаго нас разочарует, но нам сказали, что здесь Джека 
читают больше, чем где-либо еще». «Чувствуется, что они хотят сделать его своим 
духовным лидером! Немного обидно, что они не замечают того, как он не любит, 
когда его возносят на пьедестал!»
 Одно из наиболее сильных впечатлений на Голсуорси произвел Большой каньон. «Я 
думаю, это удивительное зрелище – вершина того, что создала Природа. Весь день 
с самого утра я бродил, разглядывая эти чудесные, загадочные, прекрасные, 
постоянно меняющиеся краски и формы».
 По мнению Рудольфа Саутера, именно здесь, стоя на краю Большого каньона, Джон 
принял окончательное решение остаться с Адой. До этого, по крайней мере для 
самого себя, он этот вопрос еще не решил; быть одновременно и с Маргарет, и с 
Адой стало невозможным; выбрать Маргарет с ее юностью и живостью – но может ли 
он нанести Аде эту последнюю, смертельную рану? Очевидно, так было бы лучше и 
для него, и для его творчества; Маргарет смогла бы предоставить ему свободу, 
необходимую для развития таланта и исследования глубин его собственной души. 
Остаться с Адой означало примириться с поверхностностью и ограниченностью, 
которые были сутью ее характера; это означало также беспокойную жизнь, 
бесконечные путешествия в поисках новых развлечений. Сказать, что он не любил 
ее, было бы неверно. Но Голсуорси понимал, что ей никогда не оправиться от 
потрясений, перенесенных в прошлом; что ее необходимо постоянно баловать и 
поддерживать в ней чувство уверенности в себе, отдавать ей всю любовь и заботу, 
которыми она была обделена до того, как встретилась с Джоном. Теперь, когда он 
наблюдал великолепное зрелище Большого каньона, «одно из нескольких чудес 
Природы, являющееся в то же время шедевром искусства», его, должно быть, 
поразило сознание собственной незначительности, «ничтожность» его собственных 
страданий; человек «лишь крупинка по сравнению с этим вдохновляющим чудом, и 
здесь он начинает ощущать космический ритм и присутствие божества, которое он 
постоянно ищет, но так редко находит».
 После Большого каньона они отправились в Сан-Франциско, Санта-Барбару и Новый 
Орлеан. В Санта-Барбаре он начинает и за время пребывания в Америке создает 
«трактат» «О любви к животным», а также «Воспоминание» и, как всегда, 
занимается переработкой более ранних произведений, на сей раз пьесы «Беглая».
 В «Воспоминании», посвященном собаке Крису, так же как и в «Лете» из романа 
«Темный цветок», отчетливо слышны нотки ностальгии, здесь он доставляет себе 
удовольствие, рассуждая о смысле жизни, который потерян для них с Адой. «Я 
пытаюсь написать «Воспоминание» о нашем любимом Крисе. По мере его создания оно 
значительно перерастает тему и уносит частичку меня самого и Ады. Мне хочется 
вложить в него что-то большое», – объясняет он Маргарет Моррис. Для явно 
сентиментального рассказа о собаке «Воспоминание» имело большой успех; 
Голсуорси сумел выразить сущность четвероногого существа, и даже для того, кто 
не любит собак, в этом повествовании есть определенная прелесть.
 Джон и Ада необыкновенно любили животных; их преданность своим любимцам порою 
кажется чересчур сентиментальной и даже слащавой: «Если бессмертна душа 
человека, бессмертна и душа собаки. Если после смерти мы помним, кем были 
раньше, помнят и они. По-моему, ни один человек, жаждущий истины, не может с 
легкостью сказать, что ждет после смерти собак и людей – исчезнет их сознание 
или нет. Одно несомненно: мучиться над разрешением этой вечной загадки – 
ребячество. Что бы нас ни ожидало, это то, что и должно быть, единственно 
возможное». В той же тональности написано письмо Дороти Истон от 16 августа 
1912 года. «Я считаю, что смерть кажется ужасной тем, кто остался в живых. Я 
все более склоняюсь к мысли, что размышлять о смерти и о том, что следует за