исправить.
 До свидания, дорогой папочка (мне нужно еще решить шесть примеров по 
арифметике). Желаю вам всем всего наилучшего.
  Любящий вас Джонни  »  . 
 Так же, как и у других школьников, большое место в переписке с родителями 
занимает денежный вопрос: «Я вынужден здесь много тратиться, поэтому пусть папа 
не удивляется, если мои деньги быстро разойдутся...» Неделю спустя в письме к 
матери он дает точный отчет о своих расходах: «1 фунт 0 шиллингов 0 пенсов за 
еду» – и далее пытается оправдать эти траты: «Кормят нас следующим образом: и 1.
30 обед, в 6.30 чай, причем к чаю подают лишь немного хлеба с маслом, чего мне 
совершенно не хватает, так как за 4 часа между двумя приемами пищи я успеваю 
сильно проголодаться. Поэтому я беру еще чашку горячего шоколада со сдобной 
булочкой, что обходится мне в 6 пенсов. В выходные дни мы пьем чай в 5.30, 
поэтому между обедом и чаем можно обойтись без дополнительного питания, но 
почти все берут себе что-нибудь, например сосиски...» Какая же мать откажется 
дать своему голодному ребенку немного денег, чтобы тот мог купить себе сдобную 
булочку?
 Мальчики в Хэрроу жили по 2—3 человека в комнатах, которые они старались 
обставить и украсить безделушками ни свой вкус, либо привозя все это из дому, 
либо покупая друг у друга; подобная комната описана в романе «Хилл»:
 «Премило обставленная, обтянутая веселеньким ситцем, украшенная картинами, 
японскими веерами, серебряными кубками и другими трофеями...» Поэтому Джон 
вынужден был просить мать напомнить «дорогому папочке прислать мне деньги, 
обещанные на кресло. Кресло стоит 12 шиллингов 9 пенсов. Подушки к нему стоят 
13 шиллингов 9 пенсов...».
 В Хэрроу Джон делал успехи, и это обстоятельство порадовало его родителей. 
Сначала он жил в одном из маленьких домиков мистера К. Кольбека, но вскоре его 
перевели в так называемый Мортон-Хауз, где он стал старостой.
 Но в английской школе 1880-х больше почестей воздавалось хорошему спортсмену, 
чем прилежному ученику, важно было получить право носить свои «цвета», «феску» 
– шапочку члена футбольной команды – и спортивный костюм, подтверждающий, что 
ты действительно один из «кровавых» – членов крикетной команды – и имеешь право 
выступать в матчах между Итоном и Хэрроу, проводимых на стадионе Лордз.
 В Мортон-Хаузе был заведен специальный дневник, куда тщательно заносились все 
успехи его обитателей, регистрировались трофеи, завоеванные в спортивных 
сражениях или в учебном классе. Список побед Джона может показаться 
однообразным для человека, не принадлежащего к школьной элите, но некоторые из 
них все же стоит упомянуть: во время первого семестра, проведенного в доме 
Мортона, он получил право носить «феску», в следующем семестре он отстаивал 
честь своей команды в «торпидс» (футбольных матчах младших учеников); он также 
выиграл соревнования по бегу. В 1884 году – последнем году учебы в Хэрроу – он 
достиг вершины школьной славы, будучи одновременно старостой Мортон-Хауза, 
капитаном футбольной команды дома Мортона и членом футбольной команды всей 
школы. Первый биограф Голсуорси X. В. Мэррот буквально наводнил страницы своей 
книги фотографиями молодого Голсуорси в спортивной форме, и, глядя на эти 
фотографии, мы не можем не поражаться, до чего хорош был собой Голсуорси в том 
возрасте: правильные черты лица, немного сурово сжатый рот и прямой честный 
взгляд.
 Поэтому не вызывает удивления оценка декана, данная в одном из первых писем к 
отцу Джона: «Я очень доволен Вашим старшим сыном. Его поведение, характер, 
настроения, манеры великолепны, и, не будь он слаб в письменных сочинениях, он 
мог бы занять в Хэрроу выдающееся место».
 Внешне Голсуорси был обыкновенным школьником, не очень прилежным в учебе, но 
добившимся больших успехов на спортивном поприще. В выпускном классе он был и 
старостой класса, и старостой Мортон-Хауза. «Должен сказать честно, что я не 
знаю, смогу ли когда-нибудь найти достойную Вам замену; даже среди самых 
хороших старост не было человека, с которым мне с самого начала работалось бы 
так легко и который так бы устраивал меня со всех точек зрения. Скажу без 
преувеличения: я всегда буду вспоминать Вас как идеального главу Мортон-Хауза», 
– писал Голсуорси его декан после того, как Голсуорси окончил школу.
 На самом деле восемнадцатилетний Джон Голсуорси был очень серьезным юношей, 
настолько серьезным, что ему порой не хватало легкомыслия и чувства юмора, 
которые могли бы более сблизить его со сверстниками. Хотя он состоял в школьном 
дискуссионном клубе, никто не удивлялся, что «его голос там слышали очень редко,
 почти никогда». В школе его называли «Т. Г.»; это прозвище он получил из-за 
того, что не произносил звук «дж»; некоторые его приятели называли его «Галер» 
с долгим звуком «а»; это прозвище сохранилось за ним и во время учебы в 
Оксфорде, пока он не стал произносить свою фамилию в нынешнем ее звучании – 
Голсуорси.
 Неутомимый Мэррот, готовя свою книгу, собрал много воспоминаний о молодом 
Голсуорси. Среди них, например, воспоминания бывшего директора Хэрроу доктора 
Дж. Е. Уэллдона, написанные весьма высокопарным слогом, каким обычно пишутся 
школьные отчеты: «Он был спокойным, скромным, непритязательным мальчиком... 
держался строго и с достоинством, делал неплохие успехи и в учебе, и в других 
сферах школьной жизни; однако в нем не было того многообещающего начала, по 
которому можно было бы угадать его блестящее будущее». Школьные товарищи 
считали Голсуорси довольно замкнутым; один из них писал, что «он был 
непритязательным юношей, который уже тогда очень серьезно относился к жизни. Он 
всегда был добрым и сдержанным, и быть его «рабом» не было такой уж неприятной 
обязанностью». Другой его однокашник вспоминает, что он был «очень выдержанным,