ся, все это сплошная неправда. Свои увечья и Долговязый 
Джон Сильвер, и Пью получили, совершая иные «подвиги», занимаясь разбойничьим 
промыслом под черным флагом знаменитых капитанов Флинта, Ингленда и Робертса.
 Кстати сказать, имена пиратов, которые действу­ют в романе Стивенсона, в 
большинстве своем под­линные, они принадлежали реальным лицам. Так, второй 
боцман на «Эспаньоле» Израэль Хэндс в свое время был штурманом у пирата Черная 
Борода и участвовал в бунте против капитана, получив при этом ранение. Томас 
Тью или Дью, английский пират, превратился в Пью, который погиб у тракти­ра 
«Адмирал Бенбоу», был вызван к жизни и снова умер в пьесе «Адмирал Гвинеи», 
написанной У. Хенли, другом Стивенсона. Столь же реален и Дарби Макгроу, 
которого призывает голос «синерожего пьяницы» Флинта, – матрос, на чьих руках 
он умер, опившись рома.
 Небезынтересно и такое совпадение: свою руко­пись Стивенсон вначале подписал 
«Джордж Норт» – именем подлинного капитана пиратов. На­чинал свою карьеру этот 
флибустьер корабельным коком на капере, потом был, как и Джон Сильвер, 
квартирмейстером, а затем уже главарем разбойни­ков. Когда его судно на пути к 
Мадагаскару пере­вернулось, погибли все, кроме него и негритянки, которую он 
спас, позже женившись на ней (жену-негритянку имел и Джон Сильвер). Впрочем, 
воз­можно, имя «Джордж Норт» под рукописью Стивен­сона – это всего лишь намек 
на его северное, шот­ландское происхождение.
 Рассказывая историю своего попугая по кличке Капитан Флинт, Джон Сильвер, в 
сущности, пере­сказывает свою биографию: плавал с прославлен­ным Инглендом, 
бывал на Мадагаскаре, у Малабарского берега Индии, в Суринаме, бороздил воды 
«Испанского моря», высаживался на Провиденсе, в Пуэрто-Белло. Наконец, 
разбойничал в компании Флинта – самого кровожадного из пиратов.
 Его корабль «Морж», говорит Долговязый Джон, был насквозь пропитан кровью, а 
золота на нем было столько, что он чуть не пошел ко дну. Почему Флинту так 
долго везло в пиратском промысле? По­тому что он ни при каких обстоятельствах 
не менял на­звания своего «Моржа». В этом, по мнению Долго­вязого Джона, 
главный залог успеха. Этому правилу твердо следовал и Ингленд, плававший на 
«Кассанд­ре».
 Тот, кто изменял поверью, рано или поздно ста­новился добычей рыб. Именно 
поэтому погибли, как считал суеверный Джон Сильвер, Бартоломью Робертс и его 
люди (очерк о нем есть в этой книге). Долгое время этот, как его прозвали 
Благочестивый пират, отличался привычкой переименовывать свои корабли: «Жемчуг» 
в «Королевский Джемс», «Веселое Рожде­ство» в «Фантазию», «Питербороу» в 
«Победу».
 В ожесточенном сражении с английским фрега­том, настигшим судно Робертса, 
пираты потерпели поражение. Не спасли их ни храбрость, с которой они сражались, 
ни мужество командира. Робертс был сражен осколком ядра, большинство его 
соратников попали в плен. Их всех до единого повесили на мысе Кост-Касл, на 
Золотом Береге.
 Среди казненных оказался и ученый – хирург, который ампутировал ногу Джону 
Сильверу. (Не тот ли это второй доктор, о котором автор сообщал У. Хенли в 
письме, написанном в первые дни рабо­ты над рукописью? Видимо, этот второй 
доктор по первоначальному замыслу должен был бы играть в романе более заметную 
роль).
 Правда, Стивенсон не назвал имени этого хирур­га, который «учился в колледже и 
знал всю латынь наизусть», но известно, что это был Питер Скадемор из Бристоля. 
Он плавал на судне «Мерси» и был за­хвачен Робертсом.
 Обычно, попав в плен, доктор – личность необ­ходимая и уважаемая пиратами – не 
подписывал с ними никакого договора об оказании им помощи.
 Доктор, отказавшийся подписать договор с пи­ратами, оставлял себе возможность 
избежать висе­лицы. Считалось, что помощь, которую он оказывал преступникам, – 
это его долг, так сказать, дело профессиональной этики. Собственно, так и 
посту­пает в романе Ливси, заявляя Джону Сильверу, что как доктор он должен 
лечить раненых мятежников, несмотря на то что его жизнь подвергается опаснос­ти.

 Что касается Питера Скадемора, то он не только не отказался подписать договор 
с пиратами, но и хвастался тем, что первым из своих коллег пошел на это. В 
своем письме к судьям он, однако, пытался оправдаться, объясняя, что перешел к 
пиратам с целью образумить разбойников, и отнюдь «не желая быть повешенным и 
сушиться на солнышке». Слова эти повторяет и одноногий Джон Сильвер в конце 
своего рассказа о судьбе ученого-хирурга.
 Откуда Стивенсон мог узнать о примкнувшем к пиратам враче Питере Скадеморе? Да 
все из той же книги Ч. Джонсона, где приводится его история. Естественно, 
возникает вопрос: а не отсюда ли перешел к Стивенсону и сам одноногий Джон 
Сильвер?
 Исследователь творчества писателя Гарольд Ф. Уотсон не сомневается в этом. Он 
напоминает, что Джонсон в своем сочинении рассказывает о многих пиратах с одной 
ногой. В том числе о Джемсе Скирме, получившем увечье в последнем сражении 
Робертса (и отказавшемся покинуть судно, когда уже не осталось никаких шансов 
на победу), о голландце Корнелио и французе Жамба де Буа – оба по про­звищу 
Деревянная Нога – или о Джоне Уолдоне, также лишившемся ноги в бою. Стоит 
напомнить, что и адмирал Бенбоу, именем которого назван трактир, где начинается 
действие романа, был одно­ногим моряком.
 Наконец, у Долговязого Джона имелся еще один прототип. На него указал сам 
автор. В письме, дати­рованном маем 1883 года, Стивенсон писал: «Я дол­жен 
признаться. На меня такое впечатление произ­вели ваша сила и уверенность, что 
именно они по­родили Джона Сильвера в «Острове сокровищ». «Конечно, – продолжал 
писатель, – он не обладает всеми теми достоинствами, которыми обладаете вы, но 
сама идея покалечен