управлять колдуны, которых поэтому называли «облакогонителями». 
Ветер  воспринимался  как  стихия,  наделенная  большим 
могуществом, — и полезная, и опасная. Ветер может принести спасение 
в  море  и  благодатный  дождь,  а  может  засыпать  посевы  градом  и 
возмутить  смертоносные  волны  водной  стихии.  Традиционные 
представления об особенностях ветра как природного явления в полной 
мере  отразились  в  русских  поговорках.  Так,  о  его  могуществе 
свидетельствует поговорка «Выше ветра голову не носи», а о неуемности 
и жестокости — поговорка «Ветер взбесится, и с бобыльей избы крышу 
сорвет».  В  поговорках «За  ветром  в  поле  не  угоняешься»  и «Спроси  у 
ветра  совета,  не  будет  ли  ответа?»  раскрываются  его  основные 
характеристики —  быстрота  и  неуловимость,  вольность  и 
непредсказуемость. 
Ветер  считался  опасной  стихией  также  в  связи  с  широко 
распространенным  среди  русских  крестьян  поверьем  о  том,  что  с  ним 
приносятся  мор,  эпидемии,  эпизоотии (падеж  скота).  Отсюда  и  такие 
народные  названия  повальных  болезней,  как «поветрие», «ветрянка». 
Источником  болезней  считались  злые  ветры,  особенно  вихрь.  Кроме 
того,  до  сих  пор  во  многих  местностях  считают,  что  именно  по  ветру 
колдуны  пускают  свои  чары  и  насылают  порчу.  Вот  как  описывается 
пускание  килы (болезнь,  сопровождаемая  внутренними  нарывами)  в 
одном из пермских  рассказов  о  колдунах: «Что-то прошептал на палку 
да  и  дунул  на  кончик,  чтоб  кила-то  по  ветру  понеслась  и  села  кому-
нибудь».  Такие  люди  назывались «ветряными».  Отсюда  поговорка «С 
ветра  пришло,  на  ветер  и  пошло»,  которая,  скорее  всего,  восходит  к 
заговорной  формуле,  направленной  против  болезни.  Некоторые  ветры 
считались  опасными  не  только  для  людей,  но  и  для животных.  Так,  на 
Псковщине  восточный  и  северо-восточный  ветры  называли «волкоед», 
«волкодав» или «волкорез». 
Вместе  с  тем  ветер  был  нужен  для  приведения  в  движение 
ветряных  мельниц,  для  совершения  разных  хозяйственных  и 
промысловых  работ.  В  случае  необходимости  его  вызывали  свистом,  а 
иногда  пением.  Так,  при  веянии  хлеба —  очищении  зерен  от  сора — 
старухи  в  Рязанской  губернии  дули  в  ту  сторону,  откуда  требовался 
ветер, и махали руками. В Белоруссии во время затишья мельник, чтобы 
«запрячь»  ветер  для  работы,  вызывал  его,  бросая  горсти  муки  с 
верхушки мельницы. 
Очень  важно  было  направление  ветра  в  сфере  мореходства  и  в 
рыболовном  промысле.  В  Архангельской  губернии  женщины  выходили 
вечером  на  берег  моря  для  обряда  моления  ветра,  чтобы  он  помог 
находящимся  на  промысле  рыболовам.  Обычно  желаемым  здесь  был 
восточный  ветер,  а  опасным  считался  западный.  На  следующую  ночь 
женщины  отправлялись  к  берегу  реки  и  били  поленом  по  флюгеру, 
чтобы  он «тянул  поветрие»,  при  этом  вспоминали  трижды  девять 
односельчан  или  знакомых  с  плешивой  головой  и  отмечали  это  число 
углем  на  лучинах  с  поперечной  перекладинкой,  образующей  крест. 
После этого все шли на задворки и громко кричали: «Восток да обедник, 
пора потянуть, запад да шалоник, пора покидать тридевять плешей, все 
сосчитанные,  пересчитанные,  востокова  плешь  наперед  пошла», —  и, 
встав  лицом  на  восток,  бросали  свои  лучины  через  голову  назад  со 
словами: «Востоку да обеднику каши наварю и блинов напеку, а западу 
шалонику спину оголю, у востока да обедника жена хороша, а у запада 
шалоника  жена  померла!»  Затем  смотрели:  в  какую  сторону  лучины 
лягут  крестом,  с  той  стороны  и  ожидали  ветра.  Здесь же,  когда  нужен 
был  благоприятный  северный  ветер,  за  ним «посылали»  таракана:  для 
этого его сажали на лучину и пускали в воду. Этот обычай указывает на 
представления  о  том,  что  ветер  находится  далеко,  в  конце  водного 
пространства,  за  пределами  этого  мира,  и,  соответственно,  на  его 
потустороннюю  природу.  Сами  рыболовы,  находясь  в  море,  для 
привлечения попутного ветра молились св. Николаю и бросали на воду 
хлеб по направлению к этому ветру. 
В народной традиции обращение к ветру использовалось не только 
в  связи  с  хозяйственными  и  промысловыми  нуждами,  но  и  в  случае 
несчастья  и  болезни.  Один  из  древних  примеров  такого  обращения 
представлен в «Слове о полку Игореве» в плаче Ярославны: 
О ветр, ветрило! Зачем, господине, так сильно веешь! Зачем мчишь 
вражьи стрелы на своих легких крыльях на воинов моей лады? Или мало 
тебе высоко под облаками веять, лелея корабли на синем море! Зачем, 
господине, мое веселье по ковылю развеял? 
Обращения  подобного  рода широко  распространены  в  заговорной 
практике.  В  заговорах  образ  ветра,  зачастую  персонифицированный, 
выступает  в  качестве  помощника: «Уж  вы,  батюшки  ветры,  батюшки 
вихоря, сослужите мне службу верную»; или: «Поклонюсе я, раб божий, 
ветряному  мужу  златому  телу,  четырем  ветрам,  четырем  братьям» 
Особенно  часто  образ  ветра  встречается  в  любовных  заговорах.  Вот, 
например, воронежский заговор «от тоски»: 
На море, на Океане, на острове Буяне живут три брата, три ветра, 
один  северный,  другой  восточный,  третий  западный. «Навейте  вы, 
нанесите вы, ветры, печаль, сухоту рабе Божьей (имярек), чтобы она без 
раба  Божьего (имярек)  дня  не  дневала,  часа  не  часовала».  Слово  мое