| |
В нашем жите
Сам бог ходит <…>
Жито родит:
Ядро с ведро <…> Колос с бревно!
В Псковской губернии на Купалу пели:
Удайся ж, мой лен,
Тонок, долог! <…>
Бел волокнистый,
Шелк шелковистый.
Праздник Ивана Купалы считался временем молодежи и молодых
пар, возраст которых в народном сознании соотносился с периодом
расцвета, пышности и буйства в самой природе. Соответственно этому
возрастному состоянию для молодежи было свойственно особое,
отличавшееся повышенной эмоциональностью поведение, которое
выливалось в разные бесчинства. При этом шалости, которые
совершались в праздничное время и носили ритуализованный характер,
ни в коей мере не осуждались взрослым поколением. В купальскую ночь
парни, как правило, объединялись в группы и разгуливали по деревне.
Ватаги молодежи шумели, буянили, припирали дровами и
сельскохозяйственными орудиями ворота и двери домов, закладывали
печные трубы бочками и разным хламом, на проезжую дорогу сваливали
в огромную кучу все, что попадалось на глаза во дворах и лежало без
присмотра, выводили скотину из хлева и привязывали ее к двери в избу.
В Рязанской губернии такие действия проделывали для того, чтобы
узнать, где живет колдун. По народным убеждениям, обычный человек
относится к молодежным шалостям без обиды и злобы, как принято в
традиции; колдун же обязательно выйдет из дома, чтобы разогнать
молодежь.
Упоминаемой в купальских песнях и рассказах о древности, но
давно ушедшей в область преданий является такая архаичная
особенность ночи на Ивана Купала, как снятие запретов на любовные
отношения между мужчинами и женщинами. Разгул купальской ночи так
осуждался в Слове св. Иоанна Златоуста: «Жена на игрищах есть
любовница сатаны и жена дьявола. Ибо пляшуч-цая жена многим мужам
жена есть. А что мужи? После пития начинают плясание, а их по
плясании начаши блуд творити с чужими женами и сестрами, а девицы
теряют свою невинность».
Невольное нарушение установленных традицией брачных норм,
опасность которого предполагается в связи с обычаем, допускающим
свободу отношений между представителями полов, является одним из
мотивов купальских песен о брате и сестре, о свекре и снохе. У
восточных славян были широко распространены песни о стремлении
брата убить сестру-соблазнительницу и о превращении в траву или
цветок Купалы вступивших в брачную связь брата и сестры, не знавших
о своем родстве. Эти сюжеты об инцесте, по мнению исследователей,
восходят к архаичному мифу о брате и сестре — близнецах, один из
которых связан с жизнью и огнем, а другой — со смертью и водой. В
некоторых купальских песнях мотив огня — воды связывается с сюжетом
о взаимоотношения свекра и снохи:
Как на горушке, на горы,
На высокою, на крутой,
На высокою, на крутой,
На раздольице широкой
, На раздольице широкой,
Жарко дубьё горело,
Жарко дубьё горело,
А в том жару свекор мой,
А в том жару свекор мой,
Пойти дубье тушити,
Пойти дубье тушити,
Решетом воду носити,
Решетом воду носити,
Своего свекра решати.
Купальский праздник издревле был одним из самых ярких и
почитаемых у восточных славян. Большая часть его архаичных
элементов, имеющих сугубо языческий характер, сохранялась на
протяжении веков.
Кострома В русской культурной традиции Кострома — сезонный
мифологический персонаж, являющийся воплощением весны и
плодородия. Он известен также украинцам, у которых именуется
Кострубом или Кострубонькой. В календарной обрядности Кострома
выступает как главный персонаж ритуалов троицко-купальского цикла.
И русское, и украинское имя восходят к слову «костра» («костерь»,
«кострика»), которое в восточнославянских диалектах означает «остатки
культурных растений после их обработки», «жесткие части растений»,
«непригодные для употребления растения и их части».
Обряды с Костромой, приуроченные к некоторым значимым датам
весенне-летнего периода, были известны во Владимирской,
Костромской, Нижегородской, Пензенской, Саратовской губерниях.
Обычно обрядовое действо совершалось в конце все-святской недели —
|
|
