Витебской  губернии  название «Волосся»,  а  в  Гродненской  губернии — 
«Волося», «Волосье». На Витебщине  его  отмечали  в Васильев день (28 
февраля)  и  соответственно  связывали  со  св.  Василием  Капельником.  В 
Гродненской  губернии «Волося»  отмечали  в  четверг  на  Масленой 
неделе,  а  иногда  откладывали  до  четверга  первой  недели  Великого 
поста, поэтому это был подвижный праздник. В день «Волося» рабочий 
скот  освобождали  от  работы,  а  перед  закатом  солнца  объезжали 
молодого  бычка  или  жеребенка.  Женщины  в  этот  праздник  утром 
готовили  обильные  мясные  закуски,  несмотря  на  то,  что  вообще  на 
Масленой  неделе  есть  мясо  не  полагалось,  а  крестьяне-хозяева 
запасались  водкой  и  приглашали  родственников  и  соседей  в  гости. 
После  гуляния  за  столом  празднующие  крестьяне  начинали  бродить  по 
улицам  деревни,  чтобы,  по  народному  поверью,  у  мужчин  велась 
скотина, а у баб родился волокнистый лен. 
Описание  белорусского  праздника  указывает  на  соотнесение 
образа  Волоса  в  мифологических  представлениях  не  только  со  скотом, 
но  и  с  такой  областью  женских  занятий,  как  обработка  льна.  Об  этом 
соотнесении  свидетельствуют  также  широко  распространенные  у  всех 
восточных  славян  запреты  на  прядение  и  другие  женские  работы, 
связанные  с  рукоделием,  в  Святки  и,  в  частности,  в  день  св.  Василия 
Кесарийского,  который,  как  отмечалось  выше,  отчасти  воспринял 
функции  Волоса.  Нарушение  запрета  угрожало  наказанием  со  стороны 
духа,  которого называли «Волосень» и  который,  вероятно,  генетически 
связан  с  Волосом.  По  народным  представлениям,  Волосень  под  видом 
костоеды  отгрызал  у  нарушителя  запрета  палец,  из  которого  выпадала 
нечистая кость. Считалось также, что если шить и прясть на Святках, то 
домашние  животные  и  дети  будут  рождаться  слепыми,  ягнята — 
кривоногими, а у того, кто нарушил запрет, совьется колтун в волосах. 
Очевидно,  что  культ  Волоса  был  связан  с  нитью,  волосом  и 
шерстью,  которые  в  мифологических  представлениях  воспринимались 
как  единоприродные  и  наделялись  одним  символическим  значением.  В 
традиционной  культуре  волокно/нить  из  растений,  шерсть  животных  и 
волосы  человека  связывались  с  идеей  богатства,  благополучия, 
потенциальных  сил,  плодородия,  что  объясняется  признаком  их 
множественной  структуры  и  свойством  заметно  расти,  увеличиваться. 
Так,  например,  в  Вологодской  губернии  новорожденному  сразу  после 
появления  на  свет  перевязывали  пупок  суровой  ниткой,  скрученной  с 
материнскими волосами, что должно было обеспечить младенцу  защиту 
и  благополучное  развитие.  В  Московской  губернии  купленную  корову, 
чтобы  она  в  новом  хозяйстве  давала  хорошие  удои,  не  болела  и 
приносила хороший приплод, окуривали клочками волос, взятых у всех 
членов  семьи.  На  Владимирщине  первое  яйцо,  снесенное  молодой курицей,  
трижды  катали  на  голове  старшего  ребенка,  приговаривая: 
«Курочка,  курочка,  снеси  столько  яичек,  сколько  у N (имя  ребенка) 
волосков!»  А  на  Витебщине  пожилые  крестьянки  на  Пасху  специально 
расчесывали волосы, чтобы у них было столько внуков, сколько волос на 
голове.  Всем  хорошо  известен  обычай,  распространенный  у  русских 
повсеместно, согласно которому молодоженов на свадебном пиру сажали 
за  стол  на  шубу,  вывороченную  шерстью  наружу,  а  также  устраивали 
брачную  постель,  подкладывая  вниз  меховую  подстилку;  все  это 
делалось  для  того,  чтобы молодые  супруги жили  богато  и  имели много 
детей. Примеров такого рода можно было бы привести еще очень много. 
Но  для  нас  важно  то,  что  если  растениям/волокну, шерсти  и  волосам, 
связанным  в  системе  мифологических  представлений  с  Волосом, 
приписывалось  продуцирующее  значение,  значит,  и  само  языческое 
божество имело отношение к идее жизни, богатства, плодородия. 
О связи Волоса с сельскохозяйственными культами свидетельствует 
сохранявшийся  вплоть  до XIX  века  обычай  оставлять  на  поле  после 
уборки хлеба несжатыми горсть колосьев, которые называли «Волосовой 
бородкой» (а  в  некоторых  местах — «Николиной  бородой», «божьей 
бородой» и т. п.). Вот, например, описание обряда «завивания бороды», 
записанное в Новгородской губернии в 1870-е годы: 
Когда выжнутся, оставляют на поле небольшой кустик колосьев и 
говорят  одной  жнее: «Ты  верти  бороду  Волосу,  или  Велесу,  другояко 
скажут». Та три раза ходит около куста и, захватывая серпом пряди по 
30-ти колосьев, припевает: 
«Благослови-ка меня, Господи, 
Да бороду вертеть: 
А пахарю-то сила, 
А севцу-то коровай, 
А коню-то голова, 
А Микуле — борода». 
Из  этого  описания  хорошо  видно,  что  Волос  и  св.  Никола 
взаимосвязаны  по  функции  покровительства  урожаю.  Сам  обряд 
изготовления «бороды» —  закручивание  колосьев  в  жгут  или  запле-тение  из  
них  косы  и  прижимание  их  камнем  к  земле  или  закапывание 
верхней части стеблей рядом с корнями — осмыслялся как жертва богу и 
способствовал  возвращению  силы  земле,  а  соответственно,  и 
обеспечению хорошего урожая на следующий год. 
В  традиционной  культуре XIX  века,  в  ее  ритуальной  сфере,