святочной  обрядности  и  представлениям  о  Святках,  сохранявшимся 
вплоть  до  начала  ХХ  века.  Основным  смыслом  святочного  периода,  по 
народным  представлениям,  являлось  рождение  нового  года,  в  рамках 
которого  формировались  также  судьбы  природы,  социума  и  каждого 
конкретного  человека  на  следующий  годовой  цикл.  Соответственно 
свойственной  космо-генезу  идее  перехода  от  тьмы  к  свету  Святки 
осмыслялись  как  темное  время.  Действительно,  в  русской  культуре, 
земледельческой  и  потому  ориентированной  на  цикличность «жизни» 
солнца,  этот  период  знаменовался  наиболее  короткими  днями  и 
длинными  ночами.  В  этом  плане  показательно  также,  что  наибольшей 
значимостью  в Святки  отмечено  именно  темное  время  суток —  вечер  и 
ночь, на которые приходилось большее количество действий и обрядов 
святочного  цикла.  Даже  для  обозначения  периодов  внутри  Святок  в 
русской  традиции  использовалось  слово «вечер»: «святые  вечера»  и 
«страшные  вечера»;  в  Вологодской  губернии  Святки  назывались 
«ворожными  вечерами».  Механизмы  и  характер  действий  и  обрядов, 
производимых  в  святочное  время,  свидетельствуют  о  восприятии  этого 
периода  как  особой  пространственно-временной  точки.  В  ней,  во-
первых,  соединяются  прошлое,  настоящее  и  будущее.  Ведь Святки  как 
празднование перехода к будущему захватывали конец старого и начало 
нового  года.  Во-вторых,  в  это  время  предполагались  возможными 
взаимопроникновение  и  контакт  разноприродных «миров»:  живых  и мертвых,  
людей  и  мифологических  существ,  культуры (социума)  и 
природы, —  которые  в  обыденное  время  считались  четко 
разграниченными  и,  в  определенном  смысле,  самодостаточными. Идеей 
контакта  и  взаимообмена  между «мирами»  пронизана  почти  вся 
святочная обрядность. Во время гаданий, например, предполагалось, что 
знание  о  судьбах,  которые «пишутся»  за  пределами  мира  людей, 
приобретается  в  результате  общения  с  нечистой  силой,  связанной  с 
миром  мертвых  и  миром  природы.  Так  же  и  исполнители  обрядовых 
действий  в  обходных  ритуалах  славления  Христа  и  посевания, 
колядования  и  ряженья  воспринимались  в  традиционном  сознании  как 
посредники  между  миром  людей  и  миром  природы.  Такое  положение, 
свидетельствующее  о  размытости  пространственно-временных  границ, 
явно  отмечено  признаками  хаоса.  Хаотичность  святочного  периода, 
допускающая диалогические отношения мира людей с «иными» мирами, 
делает  возможным  получение  сакральной  информации,  знания  об 
идеальном миропорядке, которое дает энергетический толчок для нового 
жизненного витка в наступающем годовом цикле. В связи с этим следует 
упомянуть  о  приуроченных  традицией  к  Святкам  словесном  и 
акциональном  элементах  праздника.  Речь  идет  об  озвучивании  в  это 
время  фольклорных  текстов  и  совершении  действий,  содержащих 
представления  об  устройстве  мира.  С  точки  зрения  мифологического 
сознания,  произнесение  таких  текстов  и  совершение  таких  действий 
можно  рассматривать  как  магическое «подкрепление»  для 
осуществления  процесса  миротворения.  Так,  у  русских  в  святочный 
период  вечерами  было  принято  загадывать  загадки  и  рассказывать 
сказки,  что  при  свойственной  мифологическому  сознанию  вере  в 
магическую  силу  произнесенного  слова  и  в  возможность  его 
материализации  должно  было  способствовать  акту «рождения»  мира. 
Загадывание  загадок  в  конце XIX —  начале  ХХ  веков  воспринималось 
как  одно  из  развлечений  праздничного  времени.  Тем  не  менее  истоки 
формирования  самого  жанра  восходят  к  глубокой  древности,  а 
приуроченность  загадывания  загадок  к  определенным  временным 
моментам в рамках суток и годового цикла свидетельствует о ритуальном характере 
 этого  занятия.  Построенные  на  приемах  иносказания, 
сравнения,  метафоры,  аллегории,  загадки  содержат  закодированную 
информацию  о  явлениях  природы,  свойствах  и  качествах  предметов. 
Примером, отражающим с данной точки зрения специфику этого жанра, 
может  служить  текст  вечерочной  песни,  имеющий  вопросно-ответную 
форму и являющийся по сути цепью загадок: 
Загонуть ли, загонуть ли семь-ту загадок? 
Отгонуть ли, отгонуть ли семь-ту загадок? 
Что-то гриёт, что-то гриёт во всю землю? 
Сонце гриёт, сонце гриёт во всю землю. 
Что-то свитит, что-то свитит во всю ночкю? 
Мисяц свитит, мисяц свитит во всю ночкю. 
Что-то бежит, что-то бежит и без ножье? 
Вода бежит, вода бежит и без ножье. 
Что-то литит, что-то литит и без крылья? 
Снег-от литит, снег-от литит и без крылья. 
Что-то ростёт, что-то ростёт без коренья? 
Камень ростёт, камень ростёт без коренья. 
Что-то вьётцё, что-то вьётцё выше древа? 
Хмель-от вьётцё, хмель-от вьётцё выше древа. 
Что-то цветёт, что-то цветёт без нацвету? 
Девка цветёт, девка цветёт без нацвету. 
Загонули, загонули семь-ту загадок. 
Отгонули, отгонули семь-ту мудрёных. 
Отгадки  на  подобного  типа  вопросы  предполагают  знание