которым старается свести упоминание русов Захарией Ритором Петрухин. Зато 
описание Феофилактом Симмокатой славянских послов, которые «не привыкли 
облекать свои тела в железное оружие — их страна не знает железа» и поразивших 
императора «величиной тел», настолько напоминает описание Ритора, что 
заставляет предполагать прямое текстологическое заимствование. Следует указать, 
что речь идет о славянах Средней Европы, подвластных аварскому кагану. В этой 
связи нужно помнить, что грузинские и византийские источники прямо приписывают 
русам осаду Константинополя в 626 году.

Эта параллель очень полезна. Не будь ее, мы бы не имели оснований предполагать, 
что hwrs — это именно русы, а не, скажем, херуски. Однако и место в триаде 
рядом с псоглавцами и амазонками, и сходство описания с подвластными аварскому 
кагану славянами заставляют полагать, что Захария Ритор говорит именно о русах 
— не о днепровских, а о среднеевропейских русах.

Все данные о поляницах — славянских амазонках укладываются в схему третьего 
слоя былинной топонимики. И, как нетрудно заметить, этот слой поразительно 
совпадает с географией Руси, согласно «Тидрек саге». В обоих случаях Русь, 
совершенно неожиданно для современного читателя и, надо думать, для слушателя 
XIII века, будь то немец или швед, оказывается где-то в среднем течении Дуная, 
выше Паннонии, неподалеку от верховьев Вислы и Одера, с одной стороны, и 
Северной Италии — с другой. Связь «Тидрек саги» с былинами оказывается глубже, 
нежели предполагали те, кто видел лишь сходство отдельных персонажей, глубже 
даже, чем полагал Веселовский, указывавший на совпадение целых генеалогий в 
саге и былинах. Связь просматривается на уровне географии. Позднейшую же 
топонимику Руси в саге легко объяснить — те же изменения претерпела под 
влиянием изменившихся исторических условий былинная топонимика. Подобные 
изменения, в принципе, не должны удивлять. Так, действие былины про Василия 
Буслаева в сибирских и уральских былинах переносится с Волхова на Обь. Рахта 
Рагнозерский, герой баллады московской эпохи, из Москвы в более поздних записях 
«переместился» в... Ленинград. По мнению археолога А.Л. Никитина, точно так же 
легендарное странствие апостола Андрея перекочевало на Днепр с Дуная.

В саге и в былинах произошли, таким образом, однопо-рядковые, но разные явления.
 В обоих случаях более древнюю систему топонимики сменила более поздняя, одна — 
в Скандинавии, другая — на Руси. И это говорит о том, что сага не заимствовала 
из былин отдельных героев. Собственно, заимствование достаточно трудно 
предположить уже на уровне, вскрытом Веселовским — трудно представить, чтобы от 
одного народа к другому переходили целые родословные. Совпадение же географии 
указывает на единый источник саги и былин — эпический и, возможно, исторический.
 Но об этом говорить несколько преждевременно. Пока вспомним, что сага, а равно 
и былины свидетельствуют о близости былинной Руси с поляками и «вильтинами». 
Обратимся к преданиям западных славян — остались ли в них следы взаимосвязи с 
русским былинным эпосом?



Глава 8 Алешка Попович и Лешко Попелюш былины и эпические предания западных 
славян

Польский эпос, как таковой, не дошел до нас. Остались пересказы отдельных 
эпических преданий, вошедшие в хроники Анонима Галла, Богухвала, Кадлубка и пр.

В «Великой хронике» поляков сохранилось предание о двух братьях, сыновьях 
легендарного героя и правителя Крака, основателя Кракова. Они сразились в 
поединке, победил старший, которого, как и отца, звали Краком.

Это предание напоминает былину «Королевичи из Крякова». Там также идет речь о 
поединке братьев, сыновей правителя, в котором одерживает верх старший брат, 
тезка отца. Имена братьев в былине христианские, то есть поздние. Более того, 
Лука и Петр (Лука и Моисей, Лука и Матвей) Петровичи — это общеэпические имена 
братьев, упоминаемых в паре. Они могут появляться на богатырской заставе, на 
поле Камского побоища, в былине про их сестру Алену и Алешу Поповича, даже в 
былине про Ваську Буслаева. То есть имена эти вполне условны. Королевичи 
Краковы вполне могли превратиться в королевичей из Крякова. Имена сыновей Крака 
плохо сохранились даже в польском предании, а в былине они могли получить имена 
эпических братьев, с той особенностью, что один из братьев стал, как в польском 
предании, тезкой отца.

Далее автор «Великой хроники» поведал, что некий «ткач», наследник рода 
Попелюшей, одолел Александра Македонского не силой, а «хитростью и подвохом», В 
честь этого подвига герой получил имя-прозвище Лешко, то есть обманщик, плут.

В былинном эпосе отлично известен герой, побеждающий врагов «хитростью и 
подвохом». Его зовут Алеша — в былинах чаще Алешка — Попович. Еще 
Квашнин-Самарин предположил, что первоначальной формой этого имени было именно 
Лешко. Т.Н. Кондратьева не придала этому наблюдению значения, и, как нам 
кажется, совершенно напрасно. Алешка Попович и Лешко Попелюш кажутся как 
минимум созвучны. Однако Кондратьева сама приводит доказательства, выводящие их 
связь за пределы простого совпадения. Со ссылкой на словарь живого