615 Молвив так, обняла Киферея любимого сына
   И положила пред ним под дубом доспех лучезарный.
   Рад богини дарам и горд великою честью,
   Смотрит и смотрит Эней, и очей не может насытить,
   Вертит подолгу в руках и со всех сторон озирает
   620 С грозной гривою шлем, и с клинком, как пламя, горящим
   Меч, роковой для врагов, и прочный панцирь из меди
   Алой, как свежая кровь иль как туча на небе закатном,
   В час, когда солнца лучи раскалят ее блеском пурпурным.
   Легкие он поножи берет из чистейшего сплава
   625 Золота и серебра, и копье, и щит несказанный.[838]
   Бог огнемощный на нем италийцев и римлян деянья
   Выковал сам, прорицаний не чужд и грядущее зная:
   Был там Аскания род до самых далеких потомков,
   Были и все чередой сраженья грядущих столетий.
   630 Вот волчица лежит в зеленой Марса пещере
   Щенная; возле сосцов у нее играют без страха
   Мальчики – два близнеца – и сосут молоко у мохнатой
   Матери; нежно она языком их лижет шершавым,
   Голову к ним повернув, и телам их расти помогает.
   635 Рядом виден и Рим и цирк, где похищены были
   В пору Великих игр беззаконно сабинские девы,[839]
   Из-за которых войной на дружину Ромула тотчас
   Старец Татий[840] пошел, властитель Курий суровых.
   Тут же оба царя, прекратив сраженье,[841] стояли
   640 С чашами пред алтарем и, союз народов скрепляя,
   Вместе они приносили свинью Юпитеру в жертву;
   654 Новый за ними дворец стоял под соломенной кровлей.
   642 Выковал рядом Вулкан и квадриги, что врозь разбегаясь,
   Меттия лживого рвут – чтоб держал ты слово, альбанец!
   По лесу Тулл за собой влечет клочки его тела,[842]
   645 Капли кровавой росы окропляют колючий кустарник.
   Здесь же Порсенна велит, чтоб Тарквиний изгнанный принят
   В Риме был вновь, и город теснят осадой этруски,
   Но за свободу идут на мечи врагов энеады.
   Вот он – словно живой, словно дышит гневной угрозой —
   650 Царь, услыхавший, что мост обрушен Коклесом дерзко,
   Что, через Тибр переплыв, избежала Клелия плена.[843]
   Вот в середине щита, высокий заняв Капитолий,
   Манлий у храма стоит, охранитель твердыни Тарпейской;[844]
   655 Вот и серебряный гусь меж колонн золотых пролетает,
   Воинам громко кричит, что противник уже у порога, —
   Галлы меж тем по кустам под защитой тьмы и безлунной
   Ночи идут в тишине и уже занимают твердыню.
   Золотом ярко горят и волосы их и одежды,
   660 Блещут полоски плащей, и вкруг белых шей золотые
   Вьются цепи у них; в руках у каждого по два
   Дрота альпийских, и каждый щитом прикрывается длинным.
   Рядом выковал бог островерхие фламинов[845] шапки,
   Салиев древних прыжки и щиты, упавшие с неба,[846]
   665 Также луперков нагих и повозок праздничный поезд,[847]
   Строгих везущий матрон. А поодаль виден был Тартар,
   Дита глубокий провал и жестокие кары злодеев:
   Здесь, Катилина[848], и ты, прикованный к шаткому камню,
   В лица фурий глядишь, неотступным терзаемый страхом.
   670 Рядом – праведных сонм и Катон, им дающий законы.[849]
   Весь опоясало щит из червонного золота море,
   Волны седые на нем взметают пенные гребни,
   Светлым блестя серебром, проплывают по кругу дельфины,
   Влагу взрывая хвостом и соленый простор рассекая.
   675 Медью средь моря суда сверкали: Актийскую битву[850]
   Выковал бог на щите; кипели Марсовы рати,
   Всю Левкату заняв, и плескались валы золотые.
   Цезарь Август ведет на врага италийское войско,
   Римский народ, и отцов, и великих богов, и пенатов;
   680 Вот он, ликуя, стоит на высокой корме, и двойное
   Пламя объемлет чело, звездой осененное отчей.[851]
   Здесь и Агриппа[852] – к нему благосклонны и ветры и боги —
   Радостно рати ведет, и вокруг висков его гордо
   Блещет ростральный венок[853] – за морские сраженья награда.
   685 Варварской мощью силен и оружьем пестрым Антоний,
   Берега алой Зари и далеких племен победитель:
   В битву привел он Египет, Восток и от края вселенной
   Бактров; с ним приплыла – о нечестье! – жена-египтянка.[854]
   В бой устремились враги, и, носами трехзубыми взрыта,
   690 Веслами вся взметена, покрылась пеной пучина.
   Дальше от берега мчат корабли; ты сказал бы – поплыли
   Горы навстречу горам иль Циклады сдвинулись с места —
   Так толпятся мужи на кормах, громадных, как башни,
   Копий летучий металл и на древках горящую паклю