Муж ее первый, Сихей, на любовь отвечает царице.
   475 Долго Эней, потрясенный ее судьбою жестокой,
   Вслед уходящей смотрел, и жалостью полнилось сердце.
 
   Снова пустился он в путь, назначенный труд продолжая,
   Края равнины достиг, где приют воителей славных.
   Здесь повстречались ему Тидей, прославленный в битвах,
   480 Партенопей и бледная тень владыки Адраста,[675]
   Здесь же дарданцы, по ком на земле так долго рыдали,
   Павшие в битвах; Эней застонал, когда длинной чредою
   Тевкры прошли перед ним: Полифет, посвященный Церере,[676]
   Антенориды, Идей,[677] – он и тут колесницею правит,
   485 Держит и тут он копье – и Медонт, и Главк с Терсилохом.[678]
   Тени со всех сторон обступили с криком Энея,
   Мало им раз взглянуть на него: всем хочется дольше
   Рядом побыть и спросить, для чего он спустился к усопшим.
   Рати данайской вожди, Агамемнона воинов тени,
   490 Вдруг увидав, как во мраке горят героя доспехи
   В страхе дрожат перед ним: одни бросаются в бегство, —
   Так же, как раньше они к кораблям убегали; другие
   Еле слышно кричат, ибо голос нейдет из гортани.
 
   Вдруг Деифоб Приамид предстал перед взором Энея:
   495 Весь изувечен, лицо истерзано пыткой жестокой,
   Обе руки в крови, и оба отрезаны уха,
   Раны на месте ноздрей безобразно зияют. Несчастный
   Страшные эти следы прикрывал рукою дрожащей;
   Друга с трудом лишь узнал Эней и окликнул печально:
   500 "Славный в боях Деифоб, благородный Тевкра потомок!
   Кто решился тебе отомстить так жестоко и гнусно?
   Так над тобою кому надругаться дозволено было?
   Мне донесла молва, что в последнюю ночь ты немало
   Греков сразил и упал, изнемогший, на груду убитых.
   505 Холм над могилой пустой у прибрежий Ретейских воздвиг я,
   Трижды к манам твоим над гробницей воззвал громогласно.
   Имя твое и доспех пребывают там; но не мог я,
   Друг, увидеть тебя и землей родною засыпать".
   Молвил в ответ Деифоб: "Все, что должно, ты свято исполнил:
   510 Пред Деифобом ты чист, перед тенью убитого друга.
   Только роком моим и спартанки[679] злодейством погублен
   Я, – такую она по себе оставила память!
   Как последнюю ночь в ликованье обманчивом все мы
   Встретили, – знаешь ты сам: слишком памятно все, что свершилось.
   515 Только лишь конь роковой на крутые склоны Пергама
   Поднят был и принес врагов и оружье во чреве,
   Тотчас она повела, как бы оргию Вакха справляя,
   Жен хороводом вокруг; выступая сама между ними
   С факелом ярким в руках, с высоты призывала данайцев.
   520 Я же, устав от забот, с отягченным дремотою взором,
   В брачный злосчастный покой ушел и забылся на ложе
   Сладким, глубоким сном, безболезненной смерти подобным.
   Славная эта жена между тем уносит оружье
   Из дому все – даже верный мой меч, что висел в изголовье, —
   525 В дом Менелая зовет, растворяет настежь все двери.
   Думала, видно, она угодить любимому мужу,
   Тем заставив молву о былых преступленьях умолкнуть.
   Что же еще? Ворвался Эолид[680], подстрекатель убийства,
   Вместе с Атридом ко мне… О боги, если о мести
   530 К вам взывать не грешно – за бесчестье грекам воздайте!
   Но и ты мне ответь, тебя, живого, какие
   Бедствия к нам привели? Заблудился ль ты, в море скитаясь,
   Боги ль прислали тебя? Какая судьба тебя гонит
   В мрачный край, в унылый приют, где солнце не всходит?"
 
   535 Долго беседа их шла; между тем на алой четверке
   Мира срединную ось миновала в эфире Аврора.
   Мог бы Эней весь отпущенный срок в разговорах растратить,
   Если б Сивилла ему не напомнила речью короткой:
   "Близится ночь, пролетают часы в бесполезных стенаньях!
   540 Две дороги,[681] Эней, расходятся с этого места:
   Путь направо ведет к стенам великого Дита, —
   Этим путем мы в Элизий пойдем; а левой дорогой
   Злые идут на казнь, в нечестивый спускаются Тартар".
   Ей отвечал Деифоб: "Не сердись, могучая жрица,
   545 Я ухожу обратно в толпу и во мрак возвращаюсь!
   Ты, наша гордость, иди! Пусть судьба твоя будет счастливей!"
   Так он сказал и прочь отошел с напутствием этим.
 
   Влево Эней поглядел: там, внизу, под кручей скалистой
   Город раскинулся вширь, обведенный тройною стеною.