Злая любовь, к чему только ты сердца не принудишь!
   Вновь приходится ей молить со слезами Энея,
   Гордость смиряя в душе во имя любви и желая
   415 Средства все испытать – чтобы смерть принять не напрасно.
 
   "Анна, ты видишь, бегут отовсюду на берег тевкры,
   Все собрались, и ветер к себе паруса призывают;
   Каждому судну корму украшают венком мореходы.
   Если бы только, сестра, ждала я горе такое, —
   420 Легче бы все я снесла; а теперь ты просьбу несчастной
   Выполни, Анна, одну: почитал всегда вероломный
   Только тебя, доверял лишь тебе он тайные мысли;
   Знаешь ты, как и когда к нему подступиться возможно, —
   Ты и пойди, и моли врага надменного, Анна:
   425 Вместе с данайцами я не давала клятвы в Авлиде
   Весь троянский народ истребить, и к Пергаму не слала
   Я кораблей, и Анхиза-отца не тревожила праха:
   Что ж непреклонный свой слух он к мольбам склонить не желает?
   Что он спешит? Пусть возлюбленной даст последний подарок:
   430 Пусть подождет попутных ветров и легкой дороги.
   Я не прошу, чтобы он был союзу нашему верен,
   Чтоб навсегда пренебрег в прекрасном Лации царством, —
   Жалкой отсрочки прошу, чтоб утихнуть успело безумье,
   Чтобы страдать научили меня, побежденную, судьбы.
   435 Сжалься, молю, над сестрой, окажи мне последнюю милость,
   Буду тебе за нее благодарна до смертного часа".
 
   Так умоляла она, и мольбы ее слезные Анна
   Вновь и вновь к Энею несла – но не тронули речи
   Скорбное сердце его, и просьбам слезным не внял он:
   440 Слух склонить не велит ему бог и судьба запрещает.
   Так нападают порой на столетний дуб узловатый
   Ветры с альпийских вершин: то оттуда мча, то отсюда,
   Спорят они, кто скорей повалить великана сумеет,
   Ствол скрипит, но, хоть лист облетает с колеблемых веток,
   445 Дуб на скале нерушимо стоит: настолько же в недра
   Корни уходят его, насколько возносится крона.
   Так же со всех сторон подступают с речами к герою,
   Тяжкие душу томят заботы и думы, но все же
   Дух непреклонен его, и напрасно катятся слезы.
 
   450 В горе Дидона меж тем, устрашенная роком грядущим,
   Смерть звала, не в силах смотреть на купол небесный.
   Все побуждает ее исполнить замысел страшный,
   Свет покинуть скорей. На алтарь дары возлагая,
   Вдруг увидала она, как чернеет священная влага,
   455 Как в зловещую кровь возлияний вино обратилось
   (Даже сестре не сказала о том виденье Дидона).
   Был в чертогах ее посвященный супругу Сихею
   Храм, который она с особым чтила усердьем,
   Яркой его украшала листвой и белою шерстью;
   460 Ночью, когда вся земля объята тьмою, из храма
   Голос послышался ей и зов усопшего мужа.
   Часто на кровле дворца заводил похоронную песню
   Филин, и голос его протяжно плакал во мраке.
   Вспомнила также она и о прежних вещаньях пророков,
   465 Ей суливших беду, и все время в ее сновиденьях
   Гнался свирепый Эней за безумной царицей, она же,
   Брошена всеми, одна, брела по длинной дороге,
   Долго-долго ища тирийцев в поле пустынном.
   Так же видит Пенфей Эвменид ряды в исступленье,
   470 Солнца два в небесах и города два семивратных,[574]
   Так же по сцене бежит Агамемнона сын,[575] за которым
   Гонится с факелом мать и змей в руке поднимает;
   Мчится Орест – но сидят на пороге мстящие Диры.[576]
 
   Сломленной болью душе не под силу бороться с безумьем:
   475 Твердо решилась на смерть и выбрала втайне царица
   Смерти способ и час, но, за мнимым спокойствием пряча
   Замысел свой от сестры, ей сказала с надеждой притворной:
   "Анна, я средство нашла, – порадуйся вместе со мною, —
   Как его мне вернуть иль от этой избавиться страсти.
   480 Там, где течет Океан и в него погружается солнце,
   Место есть на краю Эфиопской земли, где огромный
   Держит Атлант на могучих плечах небосвод многозвездный.
   Мне указали, что там живет массилиянка-жрица,
   Храм Гесперид[577] охраняла она и кормила дракона,
   485 Также плоды стерегла на ветвях священных деревьев,
   Мед возливала и сок снотворный алого мака.
   Жрица сулит от любви заклинаньями душу избавить