Иль, коль захочет, вселить заботы тяжкие в сердце;
   Рек теченье она остановит, и звезд обращенье
   490 Вспять повернет, и в ночи из Орка вызовет тени,
   Землю заставит стонать и вязы спускаться по склонам.
   Боги свидетели мне, твоей головою клянусь я,
   Что против воли, сестра, к волшбе прибегаю и чарам.
   Втайне сложи ты костер во дворе под небом открытым,
   495 Мужа оружье, что он повесил в нашем чертоге,
   Все одежды его и меня погубившее ложе
   Брачное ты на костер положи: уничтожить отрадно
   Все, что напомнит о нем, да и жрица так приказала".
   Вымолвив, смолкла она, и покрылись бледностью щеки.
   500 Анна понять не могла, что скрыть погребенье Дидоны
   Должен странный обряд, не ждала, что сестра, обезумев,
   Мучиться будет сильней, чем после смерти Сихея.
   Все исполняет она.
 
   Вот посредине дворца под открытым небом высокий
   505 Сложен костер из смолистых ветвей и поленьев дубовых,
   Весь плетеницами он и листвой погребальной украшен.
   Сверху на ложе кладет, о грядущем зная, царица
   Платье Энея, и меч, и образ, отлитый из воска,
   Вкруг стоят алтари. Распустивши волосы, жрица
   510 Сто призывает богов и трижды клич повторяет,
   Хаос зовет и Эреб с трехликой Дианой-Гекатой,[578]
   Мнимой Аверна водой[579] кропит обильно чертоги,
   Травы берет, что медным серпом[580] при луне на полянах
   Срезала в полном цвету, ядовитым налитые соком,
   515 Также нарост, что со лба жеребенка[581] тотчас по рожденье
   Сорван, чтоб мать упредить.
   Рядом царица стоит, муку священную держит,
   Ногу разувши одну, распустив на одежде завязки;
   К смерти готова, зовет в свидетели звезды, которым
   520 Ведомо все, и молит богов, – если бог справедливый
   Мстит вероломным в любви и печется о тех, кто обманут.
 
   Ночь опустилась, и сон успокоил тела утомленных
   Смертных по всей земле; уснули рощи, утихли
   Волны свирепых морей; полпути пролетели светила,
   525 Смолкли луга, и поля, и стада, и пестрые птицы,
   Что на просторе озер и в кустарниках частых гнездятся:
   Всех молчаливая ночь в глубокий сон погрузила.
   528[582]
   Только царица одна ни на миг не может забыться
   530 Сном; не приносит ночь ни очам, ни сердцу покоя;
   Снова любовь беспощадная в ней вздымается бурно,
   Множит заботы в душе и прибоем гнева бушует.
   Так Дидона твердит, одержима думой одною:
   "Что ж мне делать? Опять, женихам на посмешище прежним,
   535 Мужа искать и с мольбой идти к ливийским номадам,
   Чьи домогательства я не раз отвергала с презреньем?
   Или к нему на корабль бежать и любому приказу
   Тевкров покорствовать? Пусть по душе им была моя помощь, —
   Разве помнят о ней и хранят они благодарность?
   540 Сделаю так, – но кто на корабль надменный допустит
   Всем ненавистную? О, неужель до сих пор не узнала
   Лаомедонтовых ты потомков нрав вероломный?
   Что же дальше? Одна ль за ликующим флотом троянским
   Я помчусь иль, собрав в отряды верных тирийцев,
   545 Мною спасенных с трудом из Сидона, вслед за собою
   Их увлеку и вверить ветрам паруса прикажу им?
   Нет! По заслугам умри и мечом оборви эту муку!
   Ты, сестра, уступив слезам моим и безумствам,
   Первой беду на нас навлекла, врагу меня выдав.
   550 Мне не дано было жить, не ведая брачного ложа,
   Горькой не зная вины и заботы, как дикие звери,
   Верность блюсти, в которой клялась я праху Сихея!"
   Так причитала она, надрывая сердце слезами.
 
   Той порою Эней на корме вкушал корабельной
   555 Мирный сон, собираясь отплыть и все подготовив.
   Снова герою во сне явился божественный образ,
   Всем с Меркурием схож: лицо, румянец и голос
   Те же, и светлых кудрей волна, и цветущая юность.
   Снилось Энею, что бог обратился к нему с увещаньем:
   560 "Сын богини, как можешь ты спать, хоть беда уже близко,
   Как обступивших тебя опасностей можешь не видеть?
   Дует попутный Зефир, – и того ты, безумец, не слышишь?
   Ныне, решившись на смерть, нечестивые козни царица
   В сердце лелеет, и гнев оскорбленной бушует прибоем.