ослушник терпит заслуженное наказание.
Через два века после Гесиода к Прометею обратился "отец трагедии" - Эсхил. 
Он истолковал миф совсем по-иному. Поэт, мыслитель, гражданин, участник 
Марафонской битвы, Эсхил жил в эпоху переоценки устаревших ценностей, когда 
делала первые шаги античная наука, росло политическое сознание, когда в Афинах 
прочно утвердилась демократия, пришедшая на смену тирании. В трагедиях Эсхила 
отразились раздумья о судьбе человека, о его возможностях и правах. В них 
впервые был брошен откровенный и смелый вызов богам. Прометей у Эсхила - прежде 

всего борец, могучий покровитель человечества. Величие его дел не вызывает 
сомнений. Он совершает подвиг во имя людей, и его конфликт с Зевсом приобретает 

подлинно трагический характер.

Вот мы пришли в далекий край земли,
В безлюдную пустыню диких скифов;
Теперь твоя обязанность, Гефест,
Приказ отца исполнить - к горным кручам
Вот этого злодея приковать...
Огонь украв, он смертным в дар принес и должен
За этот грех наказан быть богами,
Чтоб научился Зевса власть любить,
Свое оставив человеколюбье.

Этими словами начинается трагедия "Прикованный Прометей". Их произносит 
Власть, сопровождающая пленника и обязанная проследить за точным выполнением 
приказа.
С первых же строк смысл конфликта предельно обнажен: люди и боги. Интересы 
одних явно противоречат стремлениям других. Человеколюбие несовместимо с 
преданностью верховному владыке. Прометей сделал свой выбор, и вместе с ним к 
аналогичному решению приходили афинские зрители, присутствовавшие на спектакле. 

Беспрекословно подчиниться Зевсу и его законам значило поступиться 
человечностью. Правда богов, в которую раньше верили безоговорочно, не 
соответствует нормам человеческой морали. А раз так- тем хуже для бессмертных! 
Когда-то думали, что они дарят миру справедливость. А оказалось, что они 
деспоты, готовые принести любое несчастье людям, лишь бы сохранить свой 
авторитет.
Но вот Прометея приковывают к скале. Последние живые существа проходят 
перед ним в этот роковой час. По-разному они ведут себя, и все же...
Власть не имеет опасной привычки рассуждать. Она твердит, будто заученный 
урок: приказ надо выполнять. Прометей - преступник. Он виноват перед Зевсом. Он 

посмел спорить с ним, защищать людей. "Так пусть теперь наш умник знает, что 
его 
умнее Зевс!" Власть с истинным наслаждением наблюдает за исполнением приговора 
и 
не может отказать себе в удовольствии поиздеваться над поверженным (а стало 
быть, безопасным для нее!) титаном: "Вот теперь посмотрим, как тебе за добро 
отплатят люди и вызволят тебя из беды!"
Гефеста терзают угрызения совести. Все-таки свой же - бог, собрат, 
которого вряд ли стоило так называть. Но что поделаешь - высший закон, не 
подчиниться ему нельзя. И палач извиняется перед своей жертвой, он даже 
обвиняет 
Зевса в жестокости. Но идти против воли отца он не в состоянии, а с мнением его 

кто ж будет считаться!
Прилетает и старый соратник Прометея - седой титан Океан. Он готов помочь 
другу, замолвить за него слово перед Зевсом, хотя и рискует навлечь на себя 
гнев. Но, умудренный жизненным опытом, он все же советует Прометею: смирись, 
умолкни, перестань обличать громовержца.

Не лезь ты на рожон, не забывай,
Что правит никому не подотчетный
Суровый царь...
Но если дальше будешь ты бросать
Суровые, язвительные речи,
Услышит Зевс, хотя царит высоко,
И верь, что муки прежние тебе
Игрушкою покажутся...

Прометей знает цену подобной житейской мудрости. Понимает он и смысл 
красноречивых заверений в дружбе. Насмехаясь над Океаном, он советует ему не 
беспокоить себя излишними хлопотами и не рисковать понапрасну: зачем без 
надобности раздражать повелителя? И старый титан охотно соглашается с его 
доводами: лучше промолчать, чем обречь себя на бессмысленные страдания - все 
равно ведь Прометею не поможешь. Осторожность и терпение - вот что остается 
"доброму", "мудрому" Океану.
И, наконец, появляется вездесущий Гермес - лукавый искуситель. Его послал 
Зевс, чтобы он вырвал у Прометея страшную тайну: поверженный пленник,