милости богов, находилось в другом месте!
Наконец преступникам - святотатцам, злодеям, убийцам - уготован был 
Тартар, где они испытывали, несмотря на всю свою бесплотность, страшные 
физические мучения. Кто попадал в эту компанию?
Как правило, те, кто особенно прогневил богов. А чего олимпийцы не могли 
простить? Прежде всего, дерзости, подрыва их репутации, нарушения установленных 

ими законов. И не знавшие пощады боги изобретали самые изощренные наказания для 

нечестивцев. При этом они благополучно обходились без адского огня, на котором 
в 
христианском аду поджаривают грешников. Олимпийцы знали цену человеческой 
стойкости и понимали, что физические страдания не всякого сломят. А вот 
бессмысленность, бесплодность, своих усилий - этого ни один смертный пережить 
не 
может, это поистине невыносимая пытка.
Так были наказаны дочери аргосского царя Даная, убившие своих мужей, силой 
заставивших их вступить в брак. Они обречены вечно выполнять бессмысленную 
работу: наполнять водой из подземной реки бочку, у которой нет дна.
Столь же производительным трудом занят и титан Сизиф - хитрейший и 
лукавейший из смертных. Ему выпало на долю вкатывать на гору тяжелый камень, 
который, едва достигнув вершины, немедленно скатывался вниз, и приходилось все 
начинать сначала.
А всему виной то, что ему удалось обмануть проницательных богов. 
Человечество могло бы ему соорудить памятник и навсегда запомнить его имя. 
Олимпийцы же рассудили иначе. Разве можно было допустить, чтобы люди ни в чем 
не 
уступали бессмертным? Между тем Сизиф именно это и попытался сделать. Он 
обманул 
самого бога смерти-Таната. Этого мрачного сына Ночи, обладающего железным 
сердцем, недолюбливали даже боги. Регулярно совершая рейсы из Аида на землю, он 

неслышно подлетал к умиравшему и неумолимо исторгал его душу. Ему - 
единственному из богов - не приносили даров, и нечего удивляться, что он был 
закоренелым мизантропом,
И вот Сизиф перехитрил его и заковал в цепи. Люди перестали умирать. А это 
значит, что прекратились пышные похоронные обряды, никто не приносил жертв 
владыкам подземного царства. В общем, нарушился заведенный Зевсом порядок, и 
кто 
знает, к чему бы это привело в дальнейшем? Ведь если исчезает страх перед 
смертью, то люди могут перестать бояться и почитать самих богов? Чем им теперь 
пригрозишь?
Зевс всполошился. Он вспомнил, что однажды уже нашелся смельчак, поправший 
установленные им законы. Искуснейший врач Асклепий (римляне называли его 
Эскулапом) раскрыл тайны болезней и на учился не только исцелять больных, но 
даже воскрешать мертвых. Учителями его были отец-Аполлон и мудрый кентавр 
(получеловек-полуконь) Хирон.
Пришлось Зевсу вмешаться и убить Асклепия молнией.
С Сизифом же можно было поступить проще - он был всего-навсего сыном бога 
ветров, который всегда честно дул туда, куда ему прикажут.
По распоряжению Зевса бог войны Apec освободил Таната из оков, и тот, 
истосковавшийся по любимой работе, тут же отвел душу Сизифа в царство мертвых.
И все-таки титан сражался до последнего. В конце концов, можно еще 
проверить справедливость избитой истины, что "двум смертям не бывать"! И он 
вступил в деловые переговоры с Плутоном.
Мрачный владыка был недоволен: душа грешника налицо, а тело осталось 
непогребенным, похоронных жертв никто не приносит.
Где же выход? Сизиф предложил самое простое решение: отпустить его на 
Землю, чтоб он отдал необходимые распоряжения своей супруге. Плутон согласился 
- 
и, естественно, был обманут. Пришлось вторично отправлять Таната, который на 
сей 
раз оказался на высоте и без помех доставил беспокойную душу Сизифа в Тартар.
В памяти потомков Сизифу не повезло: он воплощал в себе коварство и, даже 
принося благо людям, действовал, так сказать, незаконными методами - хитростью 
и 
обманом. Асклепий же со временем стал почитаться как бог врачевания, ему 
возводили храмы, приносили жертвы, крупнейшие медики античности считали себя 
его 
учениками и продолжателями.
Уже во времена Гомера врачи пользовались всеобщим уважением. В "Илиаде" 
они умеют не только дезинфицировать и перевязывать раны, прикладывать компрессы,
 
но даже производить операции. Свое отношение к ним поэт выразил довольно 
категорично:

Стоит многих людей один
врачеватель искусный:
Вырежет он и стрелу и рану
присыплет лекарством.