Ниву орошает небеса и земли
Варуна молитвой о дожде доимый
облаками облекая вершины
мужи грозные отдают поводья.


* * *


Варуна царь торит дороги Солнца
и рек навстречу морю многоволных
кобылиц пуская путем извечным
он в русло дней направляет теченье.




Ветром дыханье сотрясает воздух
звериным на лугу победным ревом
между великих двух миров высоких
твои установленья всем желанны.




Всем Варуны блюстителям желанны
двух видимых миров установленья
прозорливцам соблюдающим жертву
гимнотворцам укрепленным молитвой.


Как воплощение риты, Варуна толкуется как истинная речь; уже в мандале I 
«Ригведы», в первом по «внутренней хронологии» этой веды гимне Варуне, к нему 
обращаются с мольбой проявить милосердие к нарушителям закона:


Если, о бог Варуна,
Мы станем нарушать изо дня в день
Твой завет, как племена (— завет царя),
Разгневанный, не выдавай нас (своему)
Смертельному оружию на убийство,
Ни ярости (своей), когда ты разгневан!





В эпосе и пуранах Варуна утрачивает свое «ведическое» величие; он остается 
богом вод, но уже не космических, а вполне земных, его причисляют к локапалам и 
называют хранителем запада. «Махабхарата» излагает несколько сюжетов, в которых 
Варуна выступает как соблазнитель и похититель смертных женщин.

В «Ригведе» Варуна зачастую выступает «в паре» с другим божеством, 
представляющим, по Ж. Дюмезилю, «магико-юриди-ческую» функцию в индийском 
пантеоне. Это божество — Митра, чье имя заставляет вспомнить об иранском Митре, 
культ которого был столь популярен на закате Римской империи. Вполне вероятно, 
этот бог был «унаследован» индийцами от индоиранской общности: во всяком случае,
 сходство (если не сказать — тождество) Митры иранского с индийским не подлежит 
сомнению.
[30]
Оба Митры — божества солнца и оба также связаны с представлением о договоре и 
порядке (рита). В ригведийских гимнах пара Варуна—Митра нередко является своего 
рода единым целым:



Величьем упрочив небо и землю
Митра и Варуна два самодержца
растенья растя коров наполняя
дождем излейтесь окропляя землю.




Словно жрец на жертвенной соломе
словожертвой преумножая славу