и Придери  и  надолго  попал  в  темницу  (/см./  описание ограбления  Аннвна,
приведенное  в   главе  23,  "Явление   Артура  в   мифологии").  Страдания,
перенесенные им в  темнице,  сделали  его великим  бардом.  В этом веровании
нашла  свое  отражение  излюбленная мысль  древних  кельтов  (сохранившаяся,
кстати сказать, в популярных преданиях) о том, что тот, кто проведет хотя бы
одну ночь либо в кресле гиганта Идриса [1] (вершина Кадайр Идрис в Гвинедде)
либо  под  населенным  духами  и   призраками  Черным  Камнем   в  Ардду  на
Лланберисской стороне Сноудона, наутро станет одержимым или просто  потеряет
рассудок.  Как  именно Гвидиону удалось вырваться из  темницы,  предание  не
говорит, однако этот эпизод явно не  убавил его ненависти к исконным  врагам
его рода - силам тьмы.

     [1] Ср.  Шайтан Идрис  -  повелитель  царства  демонов  и злых духов  в
исламской мифологии (/прим. перев./).

     С помощью своего брата Амаэтона, бога земледелия, и своего собственного
сына, Ллеу, он одержал победу  в  битве при  Годеу, что означает  "Деревья".
Этот подвиг занимает весьма любопытное место в кельтской мифологии. Сражение
это известно также под названием битвы при Ахрене или Охрене, что опять-таки
представляет собой одно  из названий Аида, значение которого неизвестно. Оно
встречается  в  одной  широко известной  валлийской поэме,  повествующей  об
"Ограблении Аннвна"  самим  легендарным Артуром.  Королем Ахрена  тогда  был
Аравн, и  ему  активно помогал  Бран, который, надо  полагать, тогда еще  не
успел совершить свое роковое плавание  в Ирландию.  Война велась ради  того,
чтобы закрепить за людьми право на три божьи твари - собаку, оленя и чибиса.
Дело  в  том,  что  все эти животные  по  той  или  иной  причине  считались
посвященными богам подземного царства.
     На этот раз Гвидион вступил в бой  не в одиночестве, как во время своей
первой  неудачной попытки вторгнуться  в  Аид.  Кроме  брата и сына,  в  его
распоряжении  теперь всегда было огромное  войско.  Дело в  том,  что особые
магические  чары,  коими  овладел  Гвидион,   позволяли   ему  обойтись  без
постоянной  армии. В  нужный момент он  мог, так  сказать, материализовать с
помощью своих чар целые отряды  воинов, а когда надобность в них отпадала, -
вернуть в  небытие.  Само название  битвы  показывает, что  именно так он  и
поступил на этот раз. Бард Талиесин воспевает это сражение в таких строках:

     Я тоже был при Годеу и зрел Гвидиона и Ллеу:
     они превращали в воинов деревья, осоку, кусты.

     В поэме,  посвященной этой  битве, бард во всех подробностях  описывает
ход  сражения. Деревья и травы, по  его словам, так и  рвались в бой.  Кусты
ольхи успели первыми, ивы и  рябины немного отстали, а береза, хотя  и  была
храбрым  воином,  замешкалась, слишком долго собираясь в  битву. Вяз  стойко
держался в самой гуще битвы, не отступая ни на шаг.  Когда же в бой двинулся
могучий дуб, расшвыривая врагов, то от его поступи задрожали небеса и земля.
Отважные боярышник  и  падуб  стойко  держали  оборону,  разя  врагов своими
шипами.  Верески теснили противника с  обоих флангов, а ракитник наступал по
всему фронту. А вот папоротник был повержен, и дрок тоже не устоял. Стройная
сосна, раскидистая груша, сумрачный ясень, тенистый орешник, развеситый бук,
стойкий тополь, скудная  плодами слива,  ищущие укромного уголка  бирючина и
жимолость, дикий чужеземец  золотой дождь,  "боб,  собирающий  в  своей тени
целое войско  призраков", розовый куст, малина, плющ, вишня и мушмула  - все
стояли на своих местах.
     Не  менее  странные  бойцы были  и в  рядах воинов  Аида. Так, в  поэме
говорится о некоем стоглавом чудовище, под языком которого помещался немалый
отряд  воинов, а другой такой же  отряд  восседал у него на затылке. Рядом с
ним скакала отвратительная черная жаба с доброй сотней челюстей и извивалась
крестовая змея, переливавшаяся всеми цветами.  Тело ее состояло из сотен душ
грешников, несущих столь ужасное наказание за бесчисленные грехи.  Поистине,
чтобы во всем блеске живописать эту ужасную  битву  между порождениями магов
неба и земли, потребовалось бы резец Доре или перо Данте.
     Именно магия и решила  исход битвы.  В рядах сторонников Аида  был один
боец,  которого никто не  мог победить до тех пор, пока противник не узнавал
его имя, - забавная черта земных божеств, сохранившаяся, кстати сказать, и у
фей. И вот Гвидион сумел выпытать его имя и спел такие строфы:

     Копыта этого коня узнаю по следам;
     Сверкают на твоем щите три веточки ольхи;
     По этим /избранным/ ветвям ты и зовешься /Бран/!

     Копыта этого коня в день битвы так тверды:
     Три верхних веточки ольхи сжимаешь ты в руке.
     Над той /избранной/ ветвью, /Бран/, твоею ветвью, /Бран/,
     Амаэтон наш Добрый сам победу одержал!

     После этого магические  чары богов тьмы потеряли свою  силу, и сыны Дон
смогли добыть для людей оленя, собаку и чибиса, похищенных, как и все благие
дары, из подземного царства.
     Кстати сказать,  боги света всегда  извлекали какую-нибудь практическую
пользу  из  своих побед  над  богами  тьмы  и мрака. Но самый  славный набег