«Вы храбрые парни, но это – разбой!
Король да узнает о том.
Поэтому вы отправляйтесь за мной —
Предстанете пред королем».


«Прости нас, прости, – стал Робин орать, —
От ужаса кровь моя стынет.
Разве достойно семь жизней отдать
В помин о рогатой скотине?»


«Нет вам прощенья, клянусь головой,
Душа возмущенно клокочет.
Поэтому поторопитесь за мной
Встать пред королевские очи».


Но Робин и тут удержать себя смог
В смиренье, пристойном рабам,
Достал из одежды охотничий рог
И быстро приставил к губам.


Он в рог этот дунул как можно сильней,
Аж вздулись натруженно жилы.
И Робина семьдесят смелых парней
Компанию всю окружили.


Бойцы, Робин Гуду отвесив поклон,
Нацелили луки в мгновенье.
«Зачем ты гудишь?» – молвил Маленький Джон,
Похоже утратив терпенье.


«Да вот, тут епископ вовсю возмущен,
Не хочет простить нас никак он,
Отрежь ему голову, Маленький Джон,
И выброси диким собакам».


«Умоляю простить, вы, конечно, правы,
Молю вас простить, ради бога,
Если б я знал, что вы – это вы,
Нашлась бы другая дорога».


«Не будет прощенья, – сказал Робин Гуд,
Но будет суров твой удел.
Поторопись и последуй на суд,
В веселый наш Барнсдейл».


Епископа за руку в лес увели
И там, под пастушью свирель,
В них с Робином, словно в бочонки текли,
Вино, потом пиво и эль.


Потребовал счет епископ сквозь сон:
«Мне кажется, он большой».
«Отдай кошелек, – сказал Маленький Джон,
И я попрощаюсь с тобой».


Епископа плащ у Джона в руках —
Лег на траву, как рассвет.
На ткань посыпались из кошелька
Три сотни блестящих монет.


На глаз оценил их Маленький Джон:
«Приятно их видеть сейчас.
Плачу за епископа, хоть шельма он,
Так сильно не любит нас».


А Робин Гуд, продолжая бал,