В деревне Фунаками жил-был набожный старый крестьянин по имени Кансиро. Каждый 
год старик совершал паломничества в различные святые места, где молился и 
просил благословения у богов. Однако вскоре он стал немощным и дряхлым и понял, 
что его земные дни сочтены и у него, вероятно, хватит сил, лишь чтобы совершить 
только одно паломничество в храмы Исэ. Когда жители его деревни прослышали о 
таком благородном решении, они расщедрились и дали Кансиро некую сумму денег, 
чтобы этот уважаемый старый крестьянин мог пожертвовать их храмам.
Кансиро отправился в свои странствия, неся деньги в суме, которую повесил на 
шею. Стояла сильная жара, и солнце и усталость совсем сморили старика и 
заставили его остановиться на несколько дней в деревне Мёдзё. Он дотащился до 
небольшой харчевни и попросил Дзимпати, владельца постоялого двора, 
позаботиться о своих деньгах, объяснив, что они предназначаются богам Исэ в 
качестве подношения. Дзимпати взял деньги и заверил старика, что они будут в 
целости и сохранности и что он сам позаботится о них.
На шестой день старик, здоровье которого хотя и оставляло желать лучшего, взял 
свою суму у хозяина постоялого двора и продолжил свои странствия. Поскольку 
рядом с Кансиро оказалось много паломников, он не посмотрел в свою суму, а 
бережно спрятал ее в мешок с запасной одеждой и едой.
Когда Кансиро, наконец, присел отдохнуть под дерево, он вытащил свою суму и 
заглянул внутрь. Увы! Деньги украли, а вместо них положили камни того же веса и 
формы.
Старик поспешно вернулся к хозяину постоялого двора и умолял его вернуть деньги.
 Дзимпати же очень рассердился и жестоко избил старика.
Бедняга еле выбрался из той деревни и три дня спустя с неукротимым мужеством 
добрался до священных храмов Исэ. Он продал все свое имущество, чтобы 
возместить деньги, которые дали ему добрые соседи для подношения богам, и с тем,
 что осталось, продолжал свои странствия до тех пор, пока, в конце концов, ему 
не пришлось просить милостыню.
Через три года Кансиро пришел в деревню Мёдзё и узнал, что хозяин постоялого 
двора, который так жестоко обошелся с ним, теперь живет на широкую ногу в 
большом доме. Старик пришел к нему и сказал:
– Ты украл у меня деньги на святыни, и я продал все свое убогое имущество, 
чтобы возместить ту сумму, которую мне дали. С тех пор мне приходится 
бродяжничать и просить милостыню, но, будь уверен, возмездие настигнет тебя!
Дзимпати обругал старика и сказал ему, что не крал его денег. В разгар этого 
жаркого спора он вышвырнул из дома старика, пригрозив ему арестом, если тот 
посмеет вернуться. За околицей деревни старик умер, и один добрый священник 
забрал тело Кансиро в храм, с подобающим уважением сжег его и воздал 
многочисленные молитвы за его добрую и верную душу.
Сразу после смерти Кансиро Дзимпати испугался содеянного и так сильно заболел, 
что слег в постель. Когда он уже не мог двигаться, большая армия светлячков 
вылетела из могилы Кансиро, окружила москитную сетку Дзимпати и попыталась 
порвать ее. Многие жители деревни пришли на помощь Дзимпати и убили некоторое 
количество светлячков, но поток светящихся насекомых, вылетавших из могилы 
Кансиро, не уменьшался. Сотни были убиты, но тысячи занимали их место. Комната 
вся пылала от света светлячков, и москитная сетка прогибалась под их все 
увеличивающимся весом. Столь выдающееся зрелище вызвало сомнения у одного из 
жителей деревни, который прошептал:
– Похоже, Дзимпати и в самом деле украл деньги у того старика. Это месть 
Кансиро.
И пока крестьяне обменивались мнениями, москитная сетка порвалась, и светлячки 
устремились в глаза, уши, рот и нос доведенного до ужаса Дзимпати. Двадцать 
дней он громко взывал о пощаде, но пощады не было. Поток сверкающих злобных 
насекомых становился все плотнее и плотнее, пока, наконец, они не убили 
нечистого на руку Дзимпати, после чего исчезли.



Глава 24

О ЧАЕ
[107]




Первая чашка увлажняет мои губы и горло, вторая растапливает лед одиночества, 
третья чашка проникает в недра ума… Четвертая чашка изгоняет из тела все зло 
жизни. Пятая очищает человека полностью; после шестой он готов отправиться в 
царство бессмертных. Седьмая чашка – ах, но я больше не могу! Я только могу 
ощущать прохладное дуновение ветра, который забирается в мои рукава. Где же 
Хорай-сан?
[108]
Мне бы хотелось отправиться туда с этим легким ветерком.


Ло-Дун