тождественном, то близком к человеческому. Они говорят точно так же, как люди, 
их одолевают те же чувства любви или зависти, как и людей, они испытывают 
желания и страсти и вступают в интимную связь как между собой, так и с 
человеческими существами. Используя оружие, они сражаются наравне с людьми, 
объединяются в шайки и отряды; нападение призраков можно отразить с помощью 
самых обычных стрел, мечей и копий. Призраки знают толк в деньгах, едят 
человеческую пищу, пьют вино и одеваются, как люди; короче говоря, китайцы 
создали себе духов в полном смысле слова по своему образу и подобию».
Тот же де Гроот предложил классификацию злых духов китайской мифологии, которая 
охватывает если не весь сонм демонов и бесов, то большую его часть. По этой 
классификации злые духи делятся на: призраков гор и лесов, водных демонов, 
демонов земли, демонов-животных (то есть оборотней), демонов-растений, 
«призраков — безжизненных предметов», призраков, приводящих к самоубийству, 
призраков, обладающих материальным телом, и вампиров, призраков-людоедов и 
некрофагов, а также духов эпидемий и моровых поветрий. Как и всякая 
классификация, система де Гроота достаточно условна и искусственна, однако ей 
нельзя отказать в логичности, отсутствием которой зачастую грешат подобные 
построения. (Можно вспомнить, например, классификацию животных, предложенную 
неким китайским ученым, на которого любил ссылаться Хорхе Л. Борхес. Согласно 
этой классификации, все животные делятся на а) принадлежащих императору, б) 
набальзамированных, в) прирученных, г) сосунков, д) сирен, е) сказочных, ж) 
отдельных собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие,
 й) бесчисленных, к) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, л) 
прочих, м) разбивших цветочную вазу и н) похожих издали на мух.)

O большинстве злых духов из классификации де Гроота достаточно подробно 
говорилось в предыдущих главах, здесь же мы остановимся на оборотнях
(цзин)
и на категории, у де Гроота отсутствующей, — на еретиках.


Демонизация еретиков свойственна, пожалуй, всем без исключения 
религиозно-мифологическим традициям, в которых возникало такое явление, как 
ересь (в широком смысле слова). Достаточно вспомнить европейскую инквизицию и 
ее обвинения в адрес еретиков — например, катаров или альбигойцев — и ведьм. В 
средневековом Китае роль еретических учений играли даосизм и буддизм, долгое 
время соперничавшие друг с другом во влиянии на умы. В этом соперничестве 
«пальма первенства» доставалась то одному, то другому противнику, но в итоге 
победа все же осталась за «чужеродным» буддизмом, успешно внедрившимся в 
китайскую культуру. Об отношении к даосам как к еретикам
[112]
много интересных сведений содержится в романе У Чэнъэня «Путешествие на Запад», 
одна из глав которого называется «О том, как последователи еретического учения 
(даосы. — Ред.) приложили все силы к тому, чтобы обмануть последователей 
истинного учения». Сцена состязания между даосами и приверженцами истинного 
учения весьма показательна.

Даосы предлагают царю обезьян Сунь Укуну состязаться в самозосерцании. Спутник 
Сунь Укуна монах Трипитака принимает вызов — и побеждает, несмотря на уловку, к 
которой прибегли даосы, чтобы лишить его сосредоточенности и неподвижности. 
Тогда даосы стали предлагать другие испытания, но Сунь Укун и его спутники 
всякий раз выходили победителями, не брезгуя отвечать хитростью на хитрость, но 
не забывая при этом следовать пути «четырех благородных истин». Вынужденный 
признать свое поражение, старший даос произнес стихи, в которых раскаялся в 
«еретичности» даосизма:


Да, человеческое тело
Нам нелегко приобрести,
Не выплавить пилюль бессмертья,
Не зная верного пути.


Хотя повелевал он духами,
Стихией водною владел,
А все-таки пилюль бессмертья
В распоряженье не имел.


О достижении нирваны
Какой возможен разговор,
Когда в сознанье есть неясность
И омрачен духовный взор!


Ума напрасно напряженье —
Уйти от смерти не дано!
Хотя бы ты и стал монахом.
Но не спасешься — все равно.