Как пишет Л. С. Васильев, «Юйхуан шанди стал одним из наиболее видных и 
популярных божеств в стране и в народе. Его стали почитать в качестве главы 
всекитайского пантеона, причем даосы и буддисты боролись за то, чтобы считать 
его по происхождению „своим“. Видимо, именно в ходе этой борьбы стали рождаться 
новые легенды о происхождении Юйхуана. И, судя по всему, верх одержали даосы, 
которые объявили Юйхуана своим высшим божеством, а даосского патриарха — его 
земным наместником и пророком».
Главенство Юйди в пантеоне иногда подвергалось сомнениям, а на культ этого 
божества устраивались гонения — прежде всего, по политическим соображениям. Так,
 в эпоху Мин (XIV–XVI вв.) культ Юйди был фактически отменен, а в эпоху Цин 
(XVII–XX вв.) — официально запрещен как еретический. Однако в народе поклонение 
Нефритовому императору сохранялось, день рождения божества — 9-е число 1-го 
месяца года — торжественно отмечался в городских храмах и в домашней обстановке.


Третьим членом даосской великой триады богов, наряду с Хуанди (Юйди) и Паньгу, 
считался основоположник даосизма Лаоцзы. Имя этого полулегендарного
[58]
философа можно перевести как «Старый ребенок»; существует легенда, объясняющая 
происхождение его имени. Согласно этой легенде, Лаоцзы провел в утробе матери 
несколько десятков лет (или даже 81 год) и родился уже седым старцем; причем 
зачат он был от пятицветной жемчужины, в которой была сконцентрирована 
космическая энергия Ци и которую проглотила его мать. Существует и множество 
других легенд о жизни, поступках и словах Лаоцзы, и все они говорят о его 
особом положении среди людей — особом настолько, что даже «совершенномудрый» 
Конфуций считал себя обязанным учиться у «Старого ребенка». В «Исторических 
записках» Сыма Цяня этот эпизод описан так: «Конфуций отправился в Чжоу, чтобы 
осведомиться о ритуале у Лаоцзы. Лаоцзы сказал: „Того, о чем вы спрашиваете, 
уже почти не осталось. Так от человека остается гниющий труп и [когда-то] 
произнесенные речи. К этому добавлю: в благоприятные времена совершенномудрый 
разъезжает на колеснице, а в неблагоприятные — ходит пешком с тяжкой поклажей. 
Я слышал, что хороший торговец прячет подальше [свои товары], как будто [у 
него] ничего нет, а совершенномудрый, обладающий многими добродетелями, внешне 
стремится выглядеть глуповатым. Отбросьте вашу заносчивость и необузданные 
желания, [откажитесь] от напыщенных манер и низменных страстей — все это не 
принесет вам пользы. Вот и все, что я хочу вам сказать“. [Конфуций] ушел [и] 
сказал ученикам: „Я знаю, что птица умеет летать, что рыба умеет плавать, а 
дикий зверь умеет бегать. Бегающих можно поймать в капкан, плавающих выловить 
сетью, летающих сбить стрелой. Что же касается дракона, то я не могу понять, 
как он, оседлав ветер и пронзая облака, устремляется к небесам. Я сегодня 
виделся с Лаоцзы, который подобен дракону!“» В эпоху острого соперничества 
даосизма с буддизмом появилась легенда о том, что Лаоцзы побывал в Индии и 
чудесным образом оплодотворил спавшую мать принца Гаутамы, вследствие чего на 
свет родился Будда.
[59]
По замечанию Л. С. Васильева, «все эти легенды и описания встреч построены и 
поданы таким образом, что очень напоминают намеренные интерполяции и потому не 
заслуживают большого доверия». (Впрочем, это точка зрения ученого; 
применительно к божественному статусу той или иной фигуры единственным 
критерием истинности может служить — и служит — только вера.) Так или иначе, 
культ Лаоцзы сложился уже в раннем даосизме, и основоположник даосского учения 
был признан одним из верховных божеств пантеона.

Широко известно предание об отъезде Лаоцзы «на запад», случившемся в конце 
долгой, почти двухсотлетней жизни мудреца. По этому преданию, начальник 
пограничной заставы обратился к Лаоцзы с просьбой оставить по себе на память 
хоть что-нибудь. И Лаоцзы, вняв просьбе, оставил трактат «Дао Дэ Цзин», «Книгу 
о Дао и Дэ»; записанная на бамбуковых планках, она занимала три телеги и 
составляла 5000 иероглифов.
В отличие от боговдохновленных Библии и Корана, трактат «Дао Дэ Цзин» не 
является священной книгой; это философский трактат, пусть и составленный 
божественным (или обожествленным) существом. В нем не содержится ни 
божественных заповедей, ни предписаний Ритуала (в конфуцианском смысле этого 
термина); это «всего лишь», по выражению французского синолога А. Масперо, 
размышления «меланхолического мистика». Тем не менее этот трактат стал 
идеологической основой философского и — позднее — религиозного даосизма (или 
сянь-даосизма, то есть даосизма, связанного с поисками бессмертия).
В даосском пантеоне Лаоцзы присутствовал одновременно в двух ипостасях: как 
верховное божество, олицетворявшее Дао (Тай-чу — Великое Начало), и как 
обожествленный мудрец (в этой ипостаси он звался собственным именем или именем 
Тайшань Лаоцзюнь — бессмертный дух-покровитель горы Тайшань). При этом его 
место в великой триаде богов было неоспоримо: если Хуанди «чередовался» с Юйди, 
а Паньгу мог «подменяться» Тай-ши, Лаоцзы (или Лаоцзюнь) непременно упоминался 
как постоянный член триады.




Каменное изваяние Лаоцзы. Провинция Фуцзянь.