говорится:



Царь Просвещенный (Вэнь-ван. —
Ред
.) был полон усердья и сил,

Слава его бесконечной является нам.
Небо свои ниспослало на Чжоу дары —
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам,
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам —
Корню с ветвями, да жить им в веках и веках!



Впоследствии понятие „смены мандата“ — гэмин
[47]
— стало важнейшим орудием политической борьбы. Духовный наследник Конфуция 
Мэнцзы учил, что „самое ценное в стране — народ, затем уж следует власть, а 
наименьшую ценность имеет правитель“, поэтому если правитель недобродетелен, 
его можно и нужно сменить и передать власть в руки истинно добродетельного 
государя.


Но каков этот истинно добродетельный государь и как его узнать? Конфуций 
отвечал на это вопрос так: „Когда в Поднебесной следуют Дао-Пути, то правила, 
музыка, приказы выступить в поход исходят от Сына Неба. Когда в Поднебесной 
сошли с Дао-Пути, то правила, музыка, приказы выступить в поход исходят от 
чжухоу (местных правителей. —
Ред.).
Когда [они] исходят от чжухоу, то редко так бывает, чтобы не утратили власть в 
течение [жизни] десяти поколений. Когда [они] исходят от дафу (родовой 
аристократии. —
Ред.),
то если власть не утратят в течение [жизни] пяти поколений, это редкость. Когда 
же судьба страны оказывается в руках пэйчэней — слуг вассалов, то редко бывает, 
чтобы не утратили власть в течение [жизни] трех поколений.

Когда в Поднебесной следуют Дао-Пути, то дафу не занимаются правлением. Когда в 
Поднебесной следуют Дао-Пути, то простолюдины не осуждают [методы правления]“.
Иначе говоря, истинно добродетельный государь тот, кто следует Дао и соблюдает 
ритуал (или Ритуал, как пишут иногда, чтобы подчеркнуть „космическую“ 
значимость этого понятия в конфуцианстве).

Конфуцианское Дао отнюдь не тождественно Дао даосов. В конфуцианстве Дао — это 
путь нравственного совершенствования и правления на основе этических норм, 
тогда как в даосизме это высший первопринцип, источник бытия и всего сущего, то 
есть нечто наподобие конфуцианского Тяньди. Чтобы ощутить разницу этих двух 
мировоззрений, достаточно сравнить фрагменты канонических текстов — 
конфуцианского трактата „Луньюй“ и даосского трактата „Дао Дэ Цзин“. Первый 
гласит: „Учитель сказал: „Искренне люби [наше] учение; стой насмерть, 
совершенствуя [наш] Дао-Путь. Государство, где неспокойно, не посещай; в 
государстве, где царит хаос, не живи. Если в Поднебесной есть Дао-Путь, то 
прояви себя; если [в Поднебесной] нет Дао-Пути, скройся. В государстве, где 
царит Дао-Путь, стыдно быть бедным и незнатным. В государстве, лишенном 
Дао-Пути, стыдно быть богатым и знатным““. Во втором читаем: „Превращения 
невидимого [Дао] бесконечны. [Дао] — глубочайшие врата рождения. Глубочайшие 
врата рождения — корень неба и земли. [Оно] существует [вечно] подобно 
нескончаемой нити, и его действие неисчерпаемо… Дао туманно и неопределенно. 
Однако в его туманности и неопределенности содержатся образы. Оно глубоко и 
темно. Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы. Эти тончайшие 
частицы обладают высшей действительностью и достоверностью“.
[48]





Лаоцзы встречает Конфуция. Гравюра (I в. до н. э.).


Подробнее о Дао в трактовке даосов будет сказано в следующей главе, 
применительно же к конфуцианству необходимо отметить, что в понимании 
конфуцианцев Дао — следование по пути великих предков, воспроизведение 
„инвариантных“ образцов, архетипов, то есть опять-таки мифологема „вечного 
возвращения“. И движение по этому пути невозможно без точного и сознательного 
следования Ритуалу (Ли).
Как пишет В. В. Малявин, „в Чжоу ритуал еще сохранял свою архаическую 
значимость: он был прежде всего обрядом жертвоприношения, способом