запреты: на имена родственников, покойников, правителей и других священных особ,
 а также на имена богов.



Шива и жены мудрецов. Иллюстрация к пуранам (XVIII в.).

Основой табу на имена покойников являлся суеверный страх перед мертвыми. Люди 
боялись потревожить души умерших. Имя покойника «забывалось», а родственники, 
если их имена звучали похоже, немедля брали себе новые из опасения, что 
знакомые звуки могут привлечь умершего к прежнему жилищу. Если имя покойника 
совпадало с названием какого-либо предмета общего пользования, последний 
незамедлительно переименовывался.
Имена вождей и жрецов держались в секрете потому, что враги, узнав их, могли 
навредить правителям, а через них — и всему племени.
Имена божеств имели для людей очень большое значение, ибо связывались с 
могуществом сверхсил. Обычно у божеств было много имен. Так, у верховного бога 
вавилонского пантеона Мардука их насчитывалось около пятидесяти, и все они 
знаменовали его победу при сотворении мира над персонификацией хаоса, Тиамат, и 
ее воинством. Впрочем, считалось, что свои истинные имена боги тщательно 
скрывают, дабы не допустить, чтобы люди приобрели над ними неограниченную 
власть. Индра, Агни, Брахма, Шива, Вишну, как и их многочисленные эпитеты, — 
все это лишь «прозвища», лишь явленные имена, доступные для людей; истинные же 
имена богов остались неведомыми.
Помимо магии слов древние индийцы верили в магию действий — точнее, в магию 
заклинательных процедур и магических жертвоприношений. Заклинательные процедуры,
 в терминологии современных этнографических работ, бывали несимволическими 
(реальными) и символическими. Первые предусматривали «бытовые» действия: 
присыпание ран песком с чтением заклинаний, внесение кувшина с водой в новый, 
еще не заселенный дом, приготовление различных амулетов и т. п. Символические 
процедуры выражались в том, что заклинатель, к примеру, отсылал наложенное на 
человека проклятие обратно к тому, кто это проклятие наложил, или находил 
дыхание умирающего у ветра, зрение — у солнца и т. д. Что касается магических 
жертвоприношений, то, как писала Т.Я. Елизаренкова, «ритуал жертвоприношения 
взят магией из религиозной практики, однако этот ритуал используется совсем в 
иных целях, что отражается и на его материальном воплощении. В целом 
сохраняется принятая в обрядах шраута форма ритуала: раскладывается жертвенный 
костер, зажигается огонь, в него совершаются возлияния, произносятся мантры. Но 
только в целях магии жертвенный костер должен быть обращен к югу — стороне 
царства мертвых (а не к востоку или северо-востоку — области богов); вместо 
коровьего топленого масла (корова — священное животное) совершается возлияние 
растительным маслом, особенно приготовленным из растения ингида; вместо того 
чтобы брать все правой рукой, как это делает жрец в обычном ритуале, 
заклинатель все берет левой и т. д. В таких случаях, как магическое 
жертвоприношение, буквальные действия неотделимы от символических».
Магические ритуалы, совершавшиеся заклинателями в соответствии с определенным 
распорядком и по определенным, зафиксированным в священных текстах правилам, 
открывали перед человеком, их осуществлявшим, дорогу к могуществу — но не 
«дорогу к храму». Последнюю были способны открыть только обряды, направленные 
не вовне, а внутрь себя. Заклинания, подобные этому:


Тот ларь, из которого мы извлекли Священное Знание, —
В него мы замыкаем его снова
Исполнилось желанное силой заговора.
Помогите мне здесь, о боги, этим жаром!


не могли указать путь в Абсолюту, потребность в котором ощущалась индийской 
культурой все настоятельнее. Этот путь смогли указать только самые 
«метафизические» индийские тексты — упанишады.

«Индуизм предоставляет своим приверженцам самые разнообразные возможности для 
проявления религиозных чувств; кажется, в нем есть все мыслимые божественные 
манифестации, пригодные для почитания адептов: бога почитают и как абстрактный 
символ, и как владыку мира, и как отца, и как возлюбленного, и как младенца, и 
как брата. Толь же многообразны и формы постижения и почитания божеств — от 
медитации и повторения священного слога ОМ до обмазывания себя пеплом или сажей 
и подражания ржанию осла. Поклоняются божественным проявлениям в книге, знаке, 
творениях природы, звуке, дыхании, молчании; в храме или вне его. Каждый волен 
выбрать ту дорогу к богу, которая ему ближе, и она не будет считаться лучше или 
хуже остальных. Брахман может изощряться в философских спорах, аскет — истязать 
свою плоть, деревенский жрец — обагрять руки кровью жертвенных животных, 
философ — предаваться размышлениям, йог — делать необходимые упражнения, 
мирянин — совершать требуемые ритуалы и т. п.»
(Альбедиль).

Но в этом многообразии — хаотическом и одновременно упорядоченном — выделяются 
три пути постижения божества, те самые пути, о которых поведал Арджуне перед 
битвой на Курукшетре его божественный возничий Кришна: