брахманизме, а знанием, идущем из сердца. «Подобная проповедь должного знания и 
почитания — своего рода внутреннего ритуала с изложением его содержания — 
занимает гораздо больше места в сравнении с описаниями внешнего обрядового 
ритуала Из всех свидетельств о ритуале лишь около 20 % относятся к традиционной 
ведийской обрядности и около 80 % к обрядности внутренней» (Сыркин).
Брахманы совершенствуются, отправляя жертвоприношения и изучая священные 
тексты; подвижники и аскеты движутся к освобождению через жестокое 
самоограничение, внутреннюю дисциплину и размышления над законами бытия. 
Считалось, что в результате аскетических подвигов возможно приобрести 
сверхъестественные способности, видеть одновременно прошлое, настоящее и 
будущее, подниматься в небеса и говорить с богами и т. д. (Вспомним, кстати 
сказать, что и боги не чуждались аскезы: именно своей аскезой Парвати покорила 
Шиву, а змей Шеша, потрясенный танцем того же Шивы, много лет совершал 
аскетические подвиги, чтобы быть снова допущенным к лицезрению этого танца). 
Аскетическая практика, вкупе с распространением буддизма и джайнизма, 
отрицавших святость и авторитет вед, заставила, если позволительно так 
выразиться, ритуал потесниться: он постепенно перестал играть определяющее 
значение в жизни индийцев — хотя многочисленные обряды, наподобие шрадхи 
(погребальных традиций), бытуют и по сей день.


Парвати и Шива на горе Меру. Индийская миниатюра (XVIII в.).

Как отмечали многие исследователи, для индуизма, который пришел на смену 
ведийской религии и брахманизму, характерно чрезвычайное разнообразие верований 
и форм богопочитания, поэтому создать обобщенный образ индуиста невозможно. «Он 
может принадлежать только к какой-либо касте, совершая обряды в соответствии со 
своим общественным положением и возрастом» (Альбедиль). Приверженцы одной из 
философских школ индуизма, мимансы, до сих пор считают ритуал более важным для 
познания истины, нежели размышление. Согласно учению мимансы, жертвоприношение 
— то самое действие, которое создает вселенную, придает смысл человеческой 
жизни и олицетворяет собой высшую значимость. Дхарму миманса толкует как 
неукоснительное выполнение ритуалов. С другой стороны, известна школа чарваки, 
полностью отрицавшая богов, священные писания и ритуал.
«Если европейские мыслители, сменяя один другого, критиковали и опровергали 
своих предшественников, то в индуизме картина была иной: с глубокой древности 
там была заложена прочная основа для альтернативных философских взглядов, и вся 
последующая философская деятельность стала лишь развитием и углублением этих 
древних интуиций — все последующие философы не предлагали радикально новых 
систем, а поддерживали уже существующую систему в том или ином ее аспекте. В 
результате индийское умозрение сохранило живую и действенную связь с теми или 
иными формами традиционной религии и даже с глубинными мифологическими пластами,
 в то время как, например, античная философия довольно быстро ее утратила» 
(Альбедиль).

Когда брахманический «формализм» изжил себя, на смену ритуалу (яджна) как 
повсеместно распространенной «сфере деятельности» брахманов пришел культ 
(пуджа). Достаточно долгое время они существовали параллельно — совершая 
жертвоприношения, арии поклонялись и святым местам (горы, реки), животным 
(коровы, змеи, обезьяны), деревьям и растениям, камням. Храмов древние арии не 
знали: жертвоприношения совершались на специально устроенных жертвенных 
площадках (ягашала) или на алтарях (веди), причем, как упоминалось выше, 
церемонии возведения алтарей строго регламентировались сводами правил и сами по 
себе составляли весьма сложные ритуалы. Храмы в Индии начали возводить, 
по-видимому, не ранеевв. до н. э. — во всяком случае, именно этим периодом 
археологи датируют самые ранние из обнаруженных в Индии руин храмовых построек.
Эти храмы высекались в скалах или в пещерах, а их «наружные поверхности» 
украшались затейливой резьбой. Каждый храм состоял из трех помещений — входного 
(антарала), главного (мандапам) и святилища (гарбхагриха). Среди пещерных 
храмов наиболее известны, пожалуй, храмы Аджанты и Эллоры. Большинство 
«обычных», наземных храмов было построено позже, в эпоху Гуптов (IV–VI вв.).
Современный тип индуистского храма существует приблизительно с VI в. Период 
X–XIII вв. был отмечен в центре и на юге Индии усложнением храмовой архитектуры 
(к этому периоду принадлежит, например, знаменитый комплекс Каджурахо), а на 
севере полуострова в это время храмы не столько строились, сколько разрушались 
завоевателями-мусульманами.
Строительство храма, как правило, начиналось с выбора места (как и во всех 
других культурно-исторических традициях, индийские храмы ставились на святых 
местах) и освящения пространства. Основой храма служила мандала — символическая 
проекция мироздания, определявшая пропорции будущего храма и задававшая 
строительству космогоническую направленность. Возведение храма трактовалось и 
как поднятие земли из изначальных вод; об этом мифоисторическом событии 
напоминал храмовый пруд для ритуальных омовений. «Каждый храм в конечном счете 
может рассматриваться как модель мира, а храмовое пространство, отделенное от 
остального мира оградой, с самого начала строительства выделяется как участок 
идеального космоса, насыщенный особой магической силой» (Альбедиль).
Символическим значением обладает не только храм в целом, но и материалы, из 
которого он возводится. Так, обожженный кирпич, при кладке которого 
произносятся мантры, олицетворяет сочетание неба и земли, скрепленное священной 
речью (ср. выше о кирпичах в ведийских алтарях). У входа в храм обычно сажают