Рассеивайтесь, о Маруты, по поселениям: ищите,
Хватайте, давите ракшасов,
Которые летают по ночам, превратившись в птиц,
Или же которые совершают осквернение божественного обряда.
(Убей) совиного колдуна (и) сычиного колдуна,
Убей собачьего колдуна, а также волчьего колдуна,
Орлиного колдуна, а также ястребиного колдуна!
Раздроби ракшаса, как жернов (— зерна), о Индра!


В эпосе и пуранах ракшасы становятся еще более чудовищными, чем их описывала, к 
примеру, «Атхарваведа»: к гигантскому росту и нескольким головам прибавляются 
огненные глаза-плошки, огромные животы, окровавленные клыки в пастях. Так, 
«Рамаяна» говорит об одной ракшасе: «Это отвратительное существо, сильное, как 
тысяча слонов, способное по желанию менять свой облик. Имя ее Татака, это жена 
Сунды и мать ракшаса Маричи, силой не уступающая Индре и обладающая длинными 
руками, чудовищным ртом и гигантским телом».



М. Калан. Рама и Равана. Иллюстрация к «Рамаяне» (ок. 1740 г.).


Царь ракшасов — десятиглавый демон Равана, повелитель острова Ланка. Он десять 
тысяч лет вел аскетический образ жизни, чтобы умилостивить Брахму, и Брахма 
наградил Равану даром неуязвимости. После этого Равана изгнал с Ланки своего 
брата Куберу, завладел островом, потом победил Индру и заставил богов 
прислуживать себе (Агни был у него поваром, Варуна носил воду, Ваю подметал пол,
 Кубера доставлял пропитание и т. д.). Одолеть Равану смог лишь бог Вишну, 
воплотившийся в теле смертного — Рамы (Рамачандры). Рама убил царя ракшасов, 
поразив его стрелой в сердце
[52]

Если ракшасы царского рода, такие, как Равана, осмеливались бросать вызов богам,
 то «простые» ракшасы враждовали в основном с людьми. Самыми кровожадными среди 
них считались пишачи — демоны, питавшиеся человеческим мясом и пившие 
человеческую кровь. Один из заговоров «Атхарваведы» против нечистой силы 
посвящен пишачам:


Агни Вайшванара, сильный истиной Бык, да сожжет тех,
Кто хочет причинить нам зло и навредить,
А также тех, кто хочет оделить нас!
Кто, хвастливо перекликаясь,
Охотится в ночь новолуния,
Пожиратели мяса, что хотят навредить другим, —
Всех их я осиливаю силой.


Я осиливаю пишачей силой,
Я забираю себе их богатство,
Я убиваю всех, кто хочет причинить зло,
Да сбудется мое намерение!..


Не могу я мириться с пишачами,
Ни с ворами, ни с дикарями.
В какую деревню я ни войду,
Пишачи исчезают оттуда.


В какую деревню ни войдет
Эта страшная сила моя,
Пишачи исчезают оттуда
И не замышляют зла…



Несложно заметить, что многообразие союзников и противников богов в индийской 
мифопоэтической традиции весьма условно: групповые божества, полубоги, 
мудрецы-риши и демоны с легкостью «меняют стороны», перетекают из категории в 
категорию, боги трансформируются в демонов, мудрецы становятся богами, демоны 
совершают божественные деяния. В итоге мы вновь и вновь оказываемся в «круге 
вечного возвращения» (Элиаде) — точнее, как обнаруживает сколько-нибудь 
внимательный взгляд, вовсе его не покидаем. Здесь, в этой мнимой пестроте и 
кажущемся многообразии, отчетливо проявляется та «нерушимая всеединая 
целостность», о которой в свое время рассуждал выдающийся отечественный ученый 
А.Ф. Лосев. Все эти существа: боги, люди, демоны — взаимодополняемы и в 
известной мере даже взаимозаменяемы, поскольку все они принадлежат целостному