ты? – Он выставил вперед подбородок.
Белый собрал одежду.
– Хау. Шила я, – сказала Уинона, и всех поразил ее новый незнакомый глухой 
голос.
– И ты хочешь изготовить снегоступы?
– Хау. Я натяну на них жилы.
– И ты шьешь мокасины?
– Хау. Я шью мокасины.
– Так это ты, подлая волчица, помогаешь жить Четанзапе?
– Нет.
Белый окончательно потерял терпение:
– Дай же ты этой бабе по роже! Отлупи это лживое отродье! Что она там лепечет? 
Кому она приготовила одежду?
– Для кого ты шила одежду? – снова заорал Шонка.
– Для Токей Ито.
Шонка отпрянул и недоуменно уставился на девушку:
– Ты что, рехнулась?
Уинона молчала.
– Для кого ты шила одежду?
– Я тебе уже сказала.
– Ты лжешь. Тот, о ком ты говоришь, давно сгнил!
– Я с ним говорила.
Шонка отступил еще на шаг, подтащил к себе Хапеду.
– Если вы, женщины, будете помогать Четанзапе, я укокошу этого щенка! Поняли?
Монгшонша закричала, как раненое животное:
– Мой мальчик!
– Поняла?! – Шонка снова сделал шаг у Уиноне.
Уинона молчала.
– Твой брат давно подох и закопан!
– Я с ним говорила.
Шонка пришел в замешательство. Белый был вне себя.
– Хватит! – крикнул он Шонке. – Хватит возиться с этой идиоткой! Меня зовут 
Лэвис, и я еще в цирке Майерса научился обращаться с этими краснокожими 
свиньями.
Уинона подошла к белому и, не говоря ни слова, выхватила у него из рук меховую 
одежду, положила ее на медвежью шкуру и уселась сверху.
– Вы воры! – сказала она Шонке и мужчине, назвавшемуся Лэвисом. – Одежда 
принадлежит Токей Ито.
Белый смотрел на индианку. «Пятеро вооруженных против такой штучки и эта штучка 
– побеждает!» Он готов был расхохотаться, но только свистнул.
– Кто-то тут из вас сошел с ума, либо эта тетка, либо ты!
– Она, – сказал Шонка. – Она помешалась. А кроме того, она еще умеет и 
колдовать. Ведьма!
– Ведьма! – Белый решительно шагнул вперед и вдруг опешил: остановившийся 
взгляд Уиноны был устремлен на него, и он медленно отступил. – У нее 
действительно недобрый взгляд, – пробормотал он, и впервые голос его прозвучал 
тихо: ведь хотя он и не признавал никаких духов и колдунов, в глубине его 
сознания тоже жило суеверие.
Он глянул на Монгшоншу. Когда Уинона села, села и та. Она снова поглаживала 
наполненную черными перьями люльку.
Белый постучал пальцем по лбу.
– Обе спятили! Пошли! А ты, – повернулся он, выходя из палатки, к Хапеде, – ты 
будешь повешен, если попытаешься что-нибудь сунуть отцу! Мы вернемся! Оставьте 
напрасные надежды! Ваш вождь Крези Хорс, или, как вы его зовете, Тачунка, 
сдался со своими воинами. Генерал Майлс преподал ему хороший урок. Крези Хорс с 
двумя тысячами людей, полу замерзшими, полуголодными, на пути в агентуру. Это 
для вашего сведения. Так что имейте в виду!
Шонка со злорадством перевел эти слова.
Пятеро индейцев и белый покинули палатку.
Часке, Грозовая Тучка и Ящерка еще стояли неподалеку.
– Проваливайте прочь, поросята! – И Шонка дал Часке пинка, как бы показывая, 
чему он успел научиться у белых.
Дети отошли в сторонку и долго еще смотрели вслед ненавистным предателям и 
белому человеку. Всадники уже исчезли из поля зрения, а они все не двигались. 
Перед ними лежала бесплодная земля, над ними простиралось зимнее звездное небо.
В палатках никто не собирался ложиться, пока лагерная полиция не покинула 
стойбище. Из типи Четанзапы выскользнул Хапеда и присоединился к друзьям. Он 
попросил девочек отойти в сторонку, потому что ему надо было поговорить с Часке 
о важном деле. Без всякой обиды девочки удалились.
Мальчики остались вдвоем и Хапеда начал:
– Часке! Я верю тебе, как самому себе. Никому не говори о том, что я тебе 
сейчас скажу!
– Хау. Я буду молчать.
– Тачунка Витко разбит. Он идет со своими в резервацию.
Часке не проронил ни слова.
– Дальше, – продолжал шептать Хапеда, – сегодня ночью придет мой отец. Я должен 
дать ему какой-нибудь еды, но у нас в палатке ничего нет, а мать боится у 
кого-нибудь спросить, потому что Шонка и этот злой человек по имени Лэвис 
пригрозили меня убить. Ты должен мне помочь. В палатке Шонки, где живет Белая 
Роза, сестра твоей умершей матери, нет ни в чем недостатка. Иди к своей