Узник установил, что цепь позволяет ему сделать десяток шагов по полуокружности.
 И он бегал взад и вперед, усаживался, свертывался в клубок, вытягивался, снова 
вскакивал. Словом, двигался, насколько это было возможно на цепи и в наручниках.

Потянулись недели, прошел первый месяц. Осталась позади весна, и в подвал 
пахнуло теплом лета. Хмурый страж больше не заговаривал с ним. А тут вдруг стал 
оставлять до вечера без еды, забывал приносить воду. Об уборке подвала он уже и 
думать забыл. Он что-то бормотал себе под нос, сыпал проклятьями, которые, 
несомненно, свидетельствовали о его скверном настроении, все чаще слышались и 
бранные слова, на которые белые не скупятся по отношению к индейцам. Он пихал 
узника, пинал его ногами. Токей Ито все сносил. Он не хотел доставлять белому 
удовольствия напрасной защитой. Настроение стража внушало ему надежду, что 
Длинные Ножи терпят в войне поражения и он срывает на нем, беззащитном, свое 
зло.
– Я знаю, – сказал он однажды вечером, – почему тебе хочется меня ударить. Ваши 
генералы потерпели поражение от дакотов.
– Ах ты паршивый пес… и кто тебе об этом сказал?! – И он замахнулся на узника 
котелком. – Собака! Краснокожая собака! Как только подумаю, что ваша шайка 
погубила генерала Кастера с его людьми, так и хочется свернуть тебе шею! 
Нет-нет, не радуйся раньше времени! Прежде чем кто-нибудь попытается тебя 
освободить, мы вздернем тебя. Знай это!..
Вступило в свои права лето. Голоса птиц смолкли, не ржали больше лошади. Все 
сильнее припахивала солонина, к которой у узника выработалось непреодолимое 
отвращение. Большая часть гарнизона разъехалась. Неужели Бобер забыл о своем 
вожде?
Потом задули горячие ветры. Воздух в подвале стал тяжелым. Пахло гарью. Должно 
быть, где-то в высохшей степи бушевал огонь.
Как-то вечером разразилась сильная буря. Она сотрясала частокол и блокгаузы, в 
один миг сбросила дощатую крышу с башни. Голоса людей заглушало грозное дыхание 
прерии. Застучали первые капли дождя, и тут же, словно разверзлись небеса, 
обрушились потоки воды. Двор был мгновенно залит. Вода хлынула через оконце в 
подвал, перемешалась с пылью.
Но сколь быстро налетела непогода, так же скоро и миновала. Не более двух минут 
лил дождь. Улегся и ветер. Умиротворенно булькали падающие с крыши капли. Люди 
отважились выйти на улицу и шлепали сапогами по воде. Вода со двора сходила: 
струя, бьющая в подвал, становилась все тоньше и тоньше. Токей Ито вдыхал 
посвежевший воздух; живительная прохлада проникала теперь и сюда, лаская его 
измученное оковами тело.
К вечеру открылась крышка люда. Была опущена лестница, и по ней затопали 
тяжелые сапоги. Сапоги не его стража. Дакота не сводил взгляда со спускавшегося,
 пока не появилась белокурая голова. Адамс! Этот человек был ему известен. 
Смутная надежда затеплилась в душе. Вольный всадник принес воду и солонину.
– Ну вот, – сказал он, – Томас и Тэо все подготовили. Они мне просто все уши 
прожужжали, что знают тебя с детства и что нужно тебя освободить. – Он полез к 
себе в карман. – Вот тебе напильник. Надо распилить звено цепи. Она не толстая, 
и к полуночи ты справишься. Томас связался с воинами Бобра. Они предпримут 
ложную атаку и отвлекут охрану. Бобер тем временем проскользнет в западные 
ворота и через окошко к тебе в подвал. Он поможет выбраться. На сторожевой 
вышке буду я, в первом дворе у ворот – Тобиас, вахту у лошадей после полуночи 
несут Томас и Тэо. Я думаю, все будет в порядке. Ты готов?
– Да. А что со старейшинами совета, которые пришли со мной?
– Их убили в тот же день. Они оказались настолько неблагоразумны, что пытались 
сопротивляться.
– Рэд Фокс здесь?
– Да. Он спит наверху в комнате коменданта. Это единственная опасность. Но я 
думаю, нападение отвлечет его. Итак после полуночи. Напильник заберешь с собой.
Токей Ито посмотрел на блондина:
– Ради чего ты взялся мне помогать?
– Ради чего?.. Да тут кругом сплошная подлость…
– Жив еще Смит?
– В параличе и впадает в забытье. Его сразил удар. И он как бы под арестом. 
Дочь с ним. Она тоже теперь бесприютная сирота. Но девочка держится молодцом.
– Ты ищешь золото, Адамс сын Адамса?
– Ты же знаешь, я тебе как-то говорил об этом.
– Да, знаю. Ты думаешь, Токей Ито заплатит тебе за помощь?
Адамс вспыхнул:
– Не вздумай еще раз повторить это, дакота!
– Хорошо. Но знаешь, что ты делаешь? Ты изменяешь белым людям, к которым ты 
принадлежишь.
– Можешь называть это как хочешь.
– Хау. Если мне удастся бежать, я возьму с собой твой напильник, чтобы не 
выдать тебя.
Адамс кивнул и удалился, унося миску и кружку.
Сердце узника забилось сильнее. Он продолжал неподвижно сидеть у бревенчатой 
стены до тех пор, пока совсем не стемнело и снаружи не установилось спокойствие.
 Тогда он достал напильник и принялся за работу. Это было нелегкое дело, но 
времени у него было достаточно. Еще до наступления полуночи звено было 
распилено. Только ручные оковы он одолеть не смог.
Токей Ито ждал. В два часа пополуночи снаружи послышался шум. Раздался ружейный 
выстрел. Это подал сигнал тревоги со сторожевой вышки Адамс. Узник услышал, как