– Будь тебе знакомо чувство чести, ты бы сказал, что не пожалеешь жизни, чтобы 
искупить вину! Но у тебя душа раба!
Адамс молчал, и Роуч наблюдал за ним с видом победителя.
Между тем стемнело. Над пустынной, неприютной землей одна за другой загорались 
и мерцали звезды. Гарнизону пора было подумать о ночлеге. На самом форту и 
вокруг него выставили посты. Блокгауза больше не было, и солдаты расположились 
рядом со своими конями. В бывшем кабинете коменданта, где уцелел тяжелый 
дубовый стол с обуглившейся крышкой и нижняя часть наружной стены, из одеял, 
которые отряд брал с собой, для майора и Кэт приготовили две постели.
И вот уже глубокая ночь. Адамс нес вахту вместе с Томасом. Около двух часов они 
молча лежали на холме южнее форта.
– Тебе надо кончать с этим, – вдруг сказал Томас.
– Может быть, я вообще ни на что не способен.
Томас долго молчал.
– Посмотрим, – снова начал он. – Ферма не выходит у меня из головы. Надо 
платить.
– Молчи ты. Нечего думать, если за душой ни гроша.
– Тебе, Адамс, надо вернуться на землю, к скотине. Там ты на месте. Я не видел 
на фермах хозяина лучше тебя.
Мужчины смолкли, их внимание привлекло нечто необычное. К югу от них на холме 
появился конь. Он вытянул шею и заржал.
На других постах тоже забеспокоились. Послышались голоса, что надо взять лассо 
и подкрасться к мустангу. Кое-кто даже отвязывал лошадей. Но тут рядом с конем 
мелькнула еле различимая тень, и вот ловкий всадник уже на его спине. Он поднял 
коня на дыбы, и животное, словно опершись о воздух передними копытами, замерло 
как изваяние. Всадник поднял руку, помахал врагам на прощание томагавком и тут 
же, словно призрак, растворился в ночной прерии.
Около дюжины всадников бросились за ним. Загремели выстрелы. Но майор приказал 
прекратить все это. После захвата оружия и взрыва последних запасов порох надо 
было беречь.
Тревожное, подавленное настроение царило этой ночью в гарнизоне. Никто не спал. 
Все ждали еще какой-нибудь дьявольской выходки от скрывшегося вождя. Адамс 
прислушивался и вглядывался в ночную тьму.
– Лучше бы тебе все же вернуться на ферму, – опять заговорил Томас. – Ты еще не 
знаешь, что такое жизнь батрака или охотника за пушным зверем, – это вечные 
долги. Тэо и я – мы знаем. Сплошная мука. Нужно иметь землю или золото.
– Замолчи! – сердито оборвал Адамс.
Томас, однако, не унимался:
– Твой старик вышвырнул нас вон… надо же тебе наконец знать правду. Адамс сын 
Адамса. Выгнал после того, как мы десять лет батрачили на него. Сказал, что он 
должен распродать скот и все, что у него есть, и тогда, может быть, наскребет, 
чем заплатить за землю… Вот мы и пришли…
– Чем же я могу вам помочь? Я ведь такой же горемыка.
– Тогда остается одно, молчать и бить краснокожих, пока сами не получили по 
пуле.
Этим разговор и закончился. Адамс снова подумал о Токей Ито, которого все 
боялись и из-за которого они лежали здесь, на посту. Адамс тоже боялся дакоту, 
но ненавидеть его не мог.
Наконец наступило утро. Горячего завтрака не было. Все съестные припасы были 
уничтожены взрывом. Пришлось воспользоваться неприкосновенным запасом. 
Единственный, кто хорошо позавтракал, это Тобиас. Он наловил в реке рыбы. Кэт 
жадно посматривала, как он пек свою добычу в горячей золе. Но Тобиас, который с 
удовольствием поделился бы с любым индейцем, был плохим кавалером для дочери 
коменданта. Он сам съел все до последней рыбешки.
Кэт побрела дальше, и Адамс, наблюдавший за ней, видел, как она подошла к 
близнецам Томасу и Тэо. Браться с охотой поддержали начатый Кэт разговор. Адамс 
собирал уцелевшие бревна и доски для временного пристанища, он прислушался.
– Итак, нам нечего стало есть? – обратилась девушка к, Томасу. – Что же делать? 
Ведь индейцы как-то существуют в этих местах? Должны же они что-нибудь есть?
– Вы правильно рассуждаете, – сказал Томас, подталкивая к Адамсу бревно. – В 
этих местах, чтоб они трижды провалились, есть только одно, что может 
поддержать человека, – это бизоны.
– Значит, вы будете охотиться на бизонов?
– Если мы их найдем – будем. Но их не покличешь, как кур: цып-цьп-цып, и они – 
тут как тут. Бизоны! У них своя голова на плечах, свои пути-дороги. Поблизости 
их что-то не видно.
– А вождь и его род Медведицы? Что едят они?
– Ну и настойчивы же вы со своими расспросами! У них еще есть зимние запасы – 
сушеное мясо, замороженное, и если они их съедят, а бизоны еще не появятся, они 
будут танцевать со своими жрецами и петь: «Добрый дух, пошли нам бизонов, 
бизонов, бизонов…»
– В самом деле? Но ведь это же глупо?!
– А разве вы, мисс Кэт, не говорите: «… господи… хлеб наш насущный даждь нам 
днесь!»И вы щебечете это просто так, ведь вы никогда не голодали. А индейцы 
голодают каждую весну.
– Ну, а если бизоны все-таки не приходят?
– Если бизоны не идут к индейцам, индейцы сами идут к бизонам. Они разбирают 
свои типи и отправляются в другие места. Мужчины на быстроногих мустангах 
носятся по прерии и отыскивают стада. А если не находят в своих охотничьих 
угодьях, то ищут в чужих. И тут уж не обходится без кровопролития.